Так плохо ему не было ещё никогда. Чайка в ипостаси дракона швырялась огнём беззаботно как гоняющий кошку игривый щенок, и Валлентайну приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы почти не подвластная ему стихия огня не расплёскивалась слишком уж сильно по сторонам. Чтобы пламя не испепелило и не прожгло насквозь многих весьма нерасторопных или слишком уж безрассудно смелых, убегающих последними. И теперь он вполне представлял, как чувствует себя выкрученная и хорошо отжатая тряпка… судороги вновь сотрясли его удерживаемое слугами и друзьями тело - с тем, чтобы завершиться спазмами от желудка к горлу.

- Ох, мать-моя-женщина, до чего же плохо… - кое-как простонал он и обмяк, чувствуя как по коже струится холодный пот.

Впрочем, вполне возможно, что то на самом деле оказывались ещё прабабкины зелья ведьмы или же лёгкая, невесомая целительская магия эльфа - Валлентайн сообразить толком не успел - его вновь и вновь выворачивало наизнанку прямо с края своей постели, куда его уже в забытьи приволокли огненные воительницы.

- Зачем было так напрягаться, наводить страху на ту армию? Можно было и послабее, - Эндариэль что-то изменил в своих чарах, и извивающемуся в судорогах волшебнику стало чуть полегче.

Настолько, что сквозь буханье и колокольчики в ушах удалось расслышать бесцеремонный подзатыльник, а затем и ворчание Селины.

- Дурачина ты остроухий… он же наоборот, усмирял огонь, чтоб как можно меньше народу попалило. Он ведь обещание дал мне - а слово моего внука даже крепшее будет, чем чернокнижное!

Эльф смущенно заткнулся и продолжил своё дело. А мрачная как ночь Чайка у окна, от которой за лигу несло гарью, проворчала, что так оно и было - дракошка за проведенные в могиле тысячелетия почти забыла, как аккуратно обращаться с первородным пламенем.

- Грубовато сработала, чего уж тут, - она с наслаждением потянула носом залетевший в окно порыв ночного ветерка.

Славно повеселившиеся нынче огневики вновь скромно прикинулись пламенными копиями прежней Тэлль и теперь дежурили на верхушках башен, добавляя праздничной иллюминации бурно отмечающего победу Ферри-Бэю. Если бы горожане знали - как же худо сейчас приходилсь уже почти обожаемому в народе маркизу и волшебнику! Но умница Верайль прихватила с собой одну огненную девицу (башен-то шесть) и с почётом посещала все места, не забыв отметить вниманием и визитом ни торжественное собрание в купеческой гильдии, ни расставленные прямо на пристанях столы грубоватого пиршества моряков, ни кварталы работного и ремесленного люда.

- Мой сын очень, очень устал, стараясь по мере возможности пощадить солдат противника. Ведь истинно великому правителю свойственно великодушие, не только жёсткость? - эти слова слушали жадно, забывая даже про кубки и чаши в руках, и тонкие речи ламии находили самую благодатную почву и горячую, даже ревнивую поддержку в простых и честных сердцах.