Но я не хотел уподобляться негодяю. Чем тогда я лучше его? И нет ли в том гордыни, что мне хочется быть лучше? Совесть будет чиста – я исполню данное слово.

Вот именно, Гор.

Я-модуль вздрогнул. Кто? Кто сказал это?

Совесть – понятие двойственное. С одной стороны она бела и незапятнанна. Но с другой стороны такой честности – миллиарды жизней людей и животных. А какое мне до них дело?

Никакого, Гор.

Я-модуль принял решение.

– Слово, данное под давлением, не имеет силы.

Тонкая улыбка зазмеилась по драконьей морде Юя.

– Тебя никто не принуждал, Гор.

Тоже верно.

– Я отказываюсь.

– И ты ещё смеешь обвинять меня во лжи, Гор? Ты, трус и ничтожество! Ты даже пальцем не шевельнул, чтобы спасти Ларику. Зачем её спасать, если она станет чужой женой? Выйдет за какого-то сынка раджи – нага, наследника пещерных червей, забывших о солнце, ибо страшатся оставить несметные сокровища, накопленные гималайскими драконами? Или мне показалось, что ты её любишь?

– Да, – согласился я-модуль, – показалось. Зачем возвращать царевну, ушедшую достойно по пути Великого Ме, если она сразу же погибнет на жертвенном камне? Умрёт куда более мучительно и безвозвратно в ритуальном венчании с царём мёртвых, драконом Лу?

– Кто тебе сказал такую чушь?

– Ты.

Юй мелко затрясся в приступе смеха.

– Да, помню. Я лишь пересказал страшную сказку для малолетних драконышей, а ты поверил. Ты знаешь истину, Гор. Твоя память знает. Разве может такой глупый обряд сочетаться с величественным ритуалом смерти?

Он ещё будет со мной спорить! Конечно, может. И никакой этот ритуал не величественный. Отвратительный. И взывает к мерзейшей мощи.

Память раскрылась как взрыв. Перед внутренним взором проступили стены другой пещеры, куда шире и выше той, где я-модуль висел в оковах из метеоритного железа. На стенах плясали багровые сполохи света, сочившегося из расщелины, расколовшей пещеру. Огненная бездна была глубока, но всей шкурой я-модуль почувствовал исходивший от неё жар. Передо мной на огромном жертвенном камне лежала прекрасная драконица-нагиня. Её надрезанные крылья весели увядшими листьями, корона младшей дочери раджи нагов сверкала алмазами, перламутровая чешуя отсвечивала алыми сполохами отражённого света плазмоидов. Их висело по кругу ровно тринадцать. Сухожилия драконицы тоже были подрезаны и опалены, чтобы она не истекла преждевременно кровью. Она лежала без сознания. Плохо. Брак должен быть осознанным обрядом.