– Тебе по вере не положено, – отвечал флибустьер, и красавец-батюшка с облегчением отступил.

– Мне?… – изумился Маркиз-Убоище.

– Этому? – спросил Алмаз.

– Пропьет, – коротко охарактеризовал и артиста, и ситуацию Монбар.

– Так кому же? – Алмаз был не то что озадачен, а огорчен.

Монбар опустил голову. Постоял так, медленно поднял глаза на свою подругу…

– Больше некому, – глухо произнес он. – Любимая, больше – некому…

– Я – Сердолик! – воскликнула Данка.

– Ты слишком недолго была Сердоликом. Ты еще принадлежишь проявленному миру, – печально сказал Алмаз. – Действительно, больше – некому…

Возмущенный происходящим Сережа подошел вплотную к Алмазу и Аметисту.

– В конце концов, именно я помог спасти шкатулку, – сурово сказал он. – И я смогу ее защитить, и вообще…

– Ступай, друг мой, – мягко сказал Алмаз. – Расходуй силу на свои упражнения. Веди праведный образ жизни… И не затевай долгих речей. Ты уже все нам объяснил.

Монбар в это время целовал Данку в губы, а Майка и Лилиана, схватившись за руки и приоткрыв рты, глядели на них с безмерным состраданием.

– Я не потому не хочу быть Аметистом, что я по своей сути не Аметист… – начал тем не менее Сережа.

– А потому, что твоя цель в проявленном мире выше нашего служения в Вайю, – завершил его фразу Алмаз, как всегда, глядя мимо глаз собеседника. – Ну так и ступай за своей целью. Вайю отпускает тебя навеки.

Сережа посмотрел направо и налево, безмолвно призывая на помощь всех присутствующих. Никогда еще его так бесцеремонно не отшивали.

– Но вам же не хватает бойцов, – вмешался Маркиз-Убоище.

– Этот – не боец, – ответил флибустьер. – И не целитель.

– Время, Сердолик, – сказал Алмаз. – Ты держишь нить истекающего времени… пока ты еще – наша…

– Мой отряд сберег так много истекшего времени, что я могу взять из запасов еще пять минут, – возразила Данка. – Всего пять минут, Даниэль!.. Неужели это – навсегда?…