– Некого мне тут вдохновлять! Некому дарить идеи! – как бы подводя итог недолгой жизни непонятно где и непонятно зачем, восклицала Майка. – А без этого я не могу… Я действительно Оникс! И мое место – в пирамиде Вайю!

Майка шагнула к шкатулке – и светло-полосатый луч, вращаясь, возник из камня и тоже превратился в прозрачную колонну, по которой пробегала переливчатая рябь.

– Признал хозяйку, – сказал Монбар. – Алмаз, она действительно из моего отряда. Нельзя ее здесь оставлять.

– Да, – отвечал Алмаз, чуть усмехнувшись. – Забирай ее. Ты не возражаешь, Гранат?

– Будущее нельзя выпросить, его можно только выбрать навсегда, – сказал мальчик.

Монбар протянул Майке руку – и она ухватилась за эту мощную, черной шерстью поросшую руку, и шагнула в полосатый завихряющийся свет, исходящий от оникса, и встала рядом – как бесстрашный котенок рядом с мощным кудлатым черным ризеншнауцером.

– Я всегда искала способ быть нужной… Я всегда хотела исцелять… А Оникс – целитель! Понимаете?

– Да.

Сережа не понял, кто сказал это – Алмаз или Аметист. Сияние четырех лучей налилось силой, съело сперва лица и одежду, потом силуэты. И ушло обратно в шкатулку – как теряет высоту струя воды из выключенного фонтана.

– Майка… – произнес Сережа.

Произошло нечто – чересчур стремительное для атлетического понимания и чересчур обидное для атлетической души. Человеку, который всегда и везде был прав, сталкиваться с такими событиями опасно. Особенно человеку, который всегда твердо знал, что и для кого в этой жизни лучше…

Данка опустилась на корточки, подняла шкатулку и закрыла ее.

И встала посреди комнаты, опустив голову.

– Тебя проводить? – спросил Маркиз-Убоище.

Теперь, когда Майка ушла навеки, он получил хоть временное, а пристанище, и Данка могла больше не опасаться его приставаний.

– Не надо, – сказала она. – Спасибо. Мне ничего не угрожает. И у меня же есть пистолет.

– Пистолет… – проворчал Сережа. – Нашли кому доверять ценности…

Вдруг он вспомнил те страшные минуты жизни, когда предлагал этой рыжей авантюристке руку и сердце. Он был первый, кто догадался сделать это – и Данка, при всех своих недостатках умевшая держать слово, теперь просто обязана стать его женой!

Сама она, однако, об этом вспоминать не стала. Может, честно забыла, кто ее разберет… хотя не каждый же день получаешь предложения от красы и гордости тренажерных залов…

А может, ждала, пока он потребует исполнения обещания.