— Не стреляйте! — гаркнул в темноту один. — Давайте потолкуем сперва!

— Куля, — признал разведчик кричавшего. — Основательный мужик, не захотел, видать, драться непонятно с кем. Мы готовы к атаке, сир? Придется завершать на ходу. Я пока вылезу, поговорю, а вы подзовите Опринью с Эрколом.

Люди продолжали медленно двигаться от ворот к кустам, то и дело оглашая окрестности воплями. От линии замерших на страже повстанцев выступил из зарослей Шагалан. Узрев его, переговорщики встали как вкопанные, потребовалось идти к ним еще несколько шагов.

— Здорово, Куля! — безмятежно поприветствовал юноша, опершись на древко глефы. — Частенько с тобой сегодня беседуем, не находишь?

— Ты?… — Разбойник как-то сразу посмурнел. — Я мог бы и предвидеть что-то похожее. Расспросы, недомолвки… Неласково ты отплатил за хлеб и кров, парень.

— Не пытайся меня совестить, дядя, — бесполезное занятие. Зачем пришли? Сладиться миром? Вот и принимайтесь. Кто с тобой?

— Маглис. — Куля кивнул в сторону косматого мужика, взиравшего на юношу с нескрываемой враждой. — Самого атамана доверенное лицо.

— Ааля? Плохо же у бедняги теперь с приближенными. А кто ж тогда тебя, Куля, отправил?

— От общества я, выборный. Лучше вот скажи, что с тобой, парень, за люди явились? У нас всякое разное бают.

— О том ни к чему домыслы строить — вокруг вас «армия Сегеша». Слыхал о такой?

Разбойник промедлил, прежде чем ответить:

— Наслышаны, как же. Правда, слухи бродили, сложил старик Сегеш свою буйну голову. Мелонги-де умучили… Врут, выходит?

— У вас кто-нибудь знает Сегеша в лицо? — подстегнул разведчик беседу.

— Было у него под началом несколько наших, еще при Восстании. И мне однажды видеть довелось.

— Тогда позже отведу к Сегешу, убедишься.

Куля в нерешительности пожевал бороду:

— Ну, допустим… И чего же надобно здесь славному атаману? Чем мы его прогневили?

— Сегеш пришел поквитаться с теми, кто выдал его мелонгам. Слава богу, сыскалось чудо, вырвавшее узников на свободу, но мести никто не отменял.

— А при чем тут мы-то?

— Предатели из этого лагеря. С большинством уже нынче рассчитались, остался последний.