Гудрун утверждает, что отец в сознании, значит, Руперт фок Фельсенбург может требовать высочайшей аудиенции, и его придется впустить. Как будущего «младшего брата кесаря». Как возможного наследника. Он войдет и увидит все своими глазами, а дальше может быть все, что угодно. Вплоть до просьбы Готфрида о последнем милосердии, если он в сознании. И о последнем милосердии без просьбы, если душа бедняги и так в Рассвете.

«Если больной в сознании, вероятность пусть и не полного излечения велика…» Иногда человек хочет просто жить. Существовать. Дышать. Как разбившийся лейтенант с «Северного ветра»… Готфрид должен быть одурманен, он не поймет, кто перед ним. А если поймет и решит, что это спасение?! Нет, к дееспособному, в самом деле дееспособному кесарю ни Фельсенбурга, ни кого бы то ни было не пустят.

Руппи сосчитал до сотни, еще раз пробежал глазами показавшиеся вдруг красными строки, потом перевернул страницу. Если у него отберут оружие, придется пережать один из шейных сосудов. Тут должен быть рисунок…

Глава 6 Нижняя Кагета. Гурпо. Бордон 400 год К.С. 18-й день Весенних Молний

Глава 6

Нижняя Кагета. Гурпо. Бордон

400 год К.С. 18-й день Весенних Молний

1

1

Дорога петляла среди зарослей, усыпанных настырно-малиновыми цветами роз. В Йерне и Северной Гайифе среди них толкались бы сборщицы лепестков со своими корзинками, в Кагете розы бушевали просто так, не волнуя никого, кроме пчел. Аромат беспризорных цветов был слишком навязчив, чтобы восхищать, а потом к нему примешался смрад падали. Кто-то либо сдох среди роз, либо был убит. «Следящему» за дорогой казарону было на это наплевать, но Карло Капрас с детства опасался брюшной заразы. Маршал пришпорил коня, торопясь миновать поганое место, и жестом подозвал артиллерийского капитана, который, будь в этой кошачьей империи хоть какое-то здравомыслие, уже стал бы полковником.

– Ламброс, мне плевать, кто здесь околел, но в наш ручей не должно попасть ничего.

– Не попадет, – успокоил артиллерист, – даже если пойдет дождь. Вернее, попадет, но ниже по течению. Только это не последняя падаль в Кагете.

Капрас злобно согласился. Маршал, мягко говоря, не огорчился б, узнав, что военный министр Квано Забардзакис отправлен морисками в последнее плавание в обществе ызаргов и всех членов Военной коллегии, но обида – а она была, никуда не денешься – не мешала Карло заниматься порученным делом. А именно – блюсти интересы империи в Восточной Кагете, благо Хаммаил-ло-Заггаз, в отличие от Адгемара, был очень даже за присутствие чужих войск. От казара, при всей его глупости, командующий гайифским корпусом неприятностей не ждал; Карло тревожили собственные подчиненные и начальство, к счастью оставшееся в Гайифе.