Бывшие заговорщики говорят о политике, но если у женщины в голове мужчина, ей кажется, что он во всех головах. Окделл отправился докладывать о своей поездке, Дженнифер предложила заварить розовые лепестки и заварила, сняв при этом язычок с колокольчика. Она ждала ссоры и обиды, после чего наступил бы ее час. Не допив отвар, графиня удалилась в уборную и вернулась с подкрашенным лицом и свежим цветком в прическе. Дженнифер Рокслей охотилась за мужчиной и добилась бы своего, услышь Ричард, как Катарина от него устала, или раскройся обман с регентским советом. К несчастью, собеседником королевы был не ты.

Окделл вошел в будуар, услышал голоса. Дверь в кабинет была закрыта, но если люди ссорятся, они говорят громко, а они наверняка ссорились. Штанцлер настаивал, королева отказывала. Чужих ушей она не боялась – в Парадной приемной никто не осмелится встать у замочной скважины, дамы в свитской гостиной шпионят друг за другом, врач без вызова не войдет, духовник уехал, к тому же и ему, и тебе, и Карвалю удобней пользоваться главной дверью.

Можно только гадать, что привлекло внимание Окделла, подозреваю, что имя Альдо Ракана. Ричард начал слушать и услышал нечто, заставившее его запереть дверь в приемную и схватиться за кинжал. Я думаю, Штанцлер обвинил Катарину в смерти Альдо.

– Сударыня!..

– Я не вижу никакого другого объяснения. Мевен рассказал мне, как все было…

– Да никак, никак не было! Катари потом радовалась… почти радовалась, что Альдо умер, что все кончилось хотя бы для города, но это несчастный случай!.. Если кого и можно обвинить, то Никола… то есть Карваля. Он оседлал и привел Моро, не послав за мной. Любой конник – любой! – понял бы, к чему все идет. Они и поняли! Никола, Мевен, Халлоран… Тот даже пытался меня задержать. Я не видел, как Альдо упал, но я видел Моро… Его гоняли по двору несколько человек, не ловили, а гоняли, потому что Альдо шевелился. Они не сговаривались, просто решили, что так лучше для всех. И так в самом деле лучше… В том, что случилось, виноват сам Альдо. И я, потому что не объяснил ему, какой он наездник. Мы еще были друзьями, я должен был это сделать!

– Если наездник или фехтовальщик не понимает, что никуда не годится, ему этого никто не объяснит. Альдо мертв. Кто бы его ни убил, он оказал услугу Талигу, но что, если Ричард услышал о сговоре южанина Карваля с южанкой Ариго? О подрезанной подпруге, раздавшемся вовремя крике, слетевшей вуали? Что, если Катарина призналась или, того больше, бросила это Штанцлеру в лицо? В ответ на напоминание о прошлых заговорах? Довод «я избавила Талиг от узурпатора, теперь мне нечего бояться» производит впечатление.