— Да, Сергей молодчина, так уверенно движется к цели, что даже и вмешательства почти не требуется, — улыбнулся Мишель.

Так вот о ком они! Я навострила уши.

— А как Виолетта? Справляется? — как мне показалось, с иронией, поинтересовался куратор Светлых. Клара вздохнула.

— Мишель, мне жаль её. Бедная девочка… Кажется, она очень мучается, а иногда я уверена, что она с удовольствием отказалась бы от этого задания, по-моему, Серёжа по-настоящему нравится ей.

Они уже почти поравнялись с моим убежищем. Как хорошо, что в ставшем Светлым Лесу всё же не настолько светло и, дай бог, я останусь незамеченной.

Вот как значит считает Клара! Ох уж эти Светлые, как быстро они делают выводы…

— На неё сейчас вся надежда Тёмного отделения, — пожал плечами Учитель, — хотя я не уверен, что она обоснована. Мальчику уже невозможно помешать. Не только силами одной из Воинов, но и всего факультета. Да и преподаватели Тёмных сейчас заняты гораздо более важной задачей — заметь: ОБЩЕЙ с нами задачей — защитой всей Школы целиком, я не думаю, что кто-то отвлечётся, чтоб направлять Виолетту.

Тут уж не до мелочей, как говорится, когда речь о глобальном.

— Но ты же отвлёкся для разговора со мной, — улыбнулась Клара.

Они прошли мимо моего куста, я на миг затаила дыхание, хотя это было очень непросто сделать, поскольку буквально задыхалась от их слов, от осознания их правоты и от отчаянья беспомощности, охватившего меня.

Голоса начали отдаляться, я не стала прислушиваться, да и не было необходимости в этом. Ещё пару дней назад я бы пошпионила следом, а теперь… Кому важно теперь, что я делаю? Даже Мирабелла не удосужилась поинтересоваться, отмахнулась от меня, будто от мухи! А ведь как расписывали важность моего задания и его мировое значение, как воспламеняли мой дух и сознание избранности! Чтоб потом вот так просто взять и бросить Вилку?

Я вылезла из тайника и поплелась в сторону, куда ноги несли, особо не вдаваясь в подробности. Мысли спотыкались и кружились бессмысленным водоворотом в голове, на глаза навернулись слёзы, навалилось ощущение безмерного одиночества в этой реальности, ставшей мне когда-то домом, более родным, чем собственный… А теперь, когда там у меня вроде всё стало налаживаться, я, однако, рискую всем. И ради чего? Того, что уже невозможно предотвратить, как сказал Учитель Светлых. Ради Школы? А будет ли она через пару суток прежней и будет ли существовать вообще?

Что творится…

А в памяти почему-то вновь всплыли слова Алиши, сказанные на прощание:

«Слушай только своё сердце и никого больше, Лета».