— Назад! — как могла громко, чтобы слышно было всем, хрипло выкрикнула она. — Уходим, через тот же пролом, через который вошли. Но по дороге — убивать всех. Смотрите, чтобы никого не осталось в живых!

Вестред очнулся от сокрушительного удара боевого топора, который обрушил на его шлем этот гигант из кузни. Надо ведь было прислушаться к дурному предчувствию и прикончить обоих… Точно так же он очнулся в Уппсале, на склоне разрытого кургана: члены плохо повиновались ему и он едва-едва понимал, что происходит вокруг. К тому же все казалось лишь наполовину реальным. Нет нужды даже утруждать себя попытками разобраться в происходящем… На него вновь надвигалось чудовищное серое…

В тот, первый раз, это было огромное лицо, суровый, грозный лик, с которого подозрительно взирал единственный глаз. И как и тогда, он не знал, хватит ли у него сил выдержать этот взгляд. Была в этом взгляде непомерная сила и мощь, что-то, что заставляло его чувствовать себя малой песчинкой, подхваченной гигантским ураганом.

Голос тогда был хоть и суров, но не гневен, голос вылечил его от боли, той самой боли, что была не в теле, а где-то в душе. Голос излечил его от ненависти и ярости, одарив взамен сознанием высокого своего предназначения. Голос обещал славу и власть. Голос успокаивал.

Но сейчас Вестред не слышал ничего. Необходимо сообразить, что происходит. Голос не жалует нерадивых.

Кругом — схватка. Битва — это прекрасно. Значит, все так, как и должно быть. Сеча и поединки, славные витязи и кровь, песня стали и смерти, и гибель в бою — этого хочет он, Всеотец.

Земля под ним будто бы слегка вибрировала от грохота шагов. И Вестред решил, что это из своих чертогов вновь спустился к нему Хозяин…

Вестред-Вес окончательно очнулся. Ткань на лице. Такое было уже и раньше… Он же помнит, как на том холме прикрыли ему лицо плащом… Вес пошарил под тканью в поисках меча, но правая рука будто онемела и плохо слушалась. Стряхнув с лица плащ — снова плащ! — он увидел расползающийся по рукаву темный подтек, но боли не было. С тех самых пор, как разбудил его грохочущий голос, он никогда не чувствовал боли.

Нет. Это не Могучий с копьем и точилом. Не ас асов, но худенькая мальчишеская фигурка. Парнишка стоял к нему спиной и вроде бы собирался уходить.

«Женщина!» — пронзила вдруг Вестреда неожиданная догадка. И внезапно какая-то малая его часть, та, что хранила все, что произошло в его жизни до схватки с братом на раскопанном холме, вспомнила, узнала ее. Сука морей! А по обе стороны — два гиганта, словно асы Тюр и Ньорд спустились ради нее на землю.