В яме начала лопаться глина – словно одна за другой разбивались миски. Обваливались куски, разбиваясь на мелкие осколки, рассыпаясь прахом. В глубине трещин проглядывало что-то, красное как кровь.

Что-то стряхивало с себя глину, точно собака – налипший на шерсть снег. Сначала возникла отрубленная голова, схваченная и высоко поднятая сильной рукой. Вишнево-красные бронзовые змеи извивались, как пряди всклокоченных волос. Плечи согнулись, расправились. На свободу вырвалась мускулистая рука, сжимая изогнутый меч. Затем крылатый шлем и дернувшееся кверху мужское лицо. Но не безмятежное лицо неведомого грека, нет!

«Это Ури! – подумала Фьяметта. – Совсем как живой. Даже с рябинами!» Увидев рябины, она невыразимо обрадовалась.

Пышущий жаром взгляд поднялся, нашел щербатого лейтенанта. «Помнишь меня? – безмолвно кричали пылающие глаза. – Ибо я тебя помню!» Бронзовые губы улыбнулись в жуткой угрозе.

Тут лейтенант не выдержал и с криком бросился бежать.

Глава 18

Глава 18

Фьяметта привстала на колени, потом села на пятки. Вопящего щербатого лозимонца схватили двое его подчиненных, не видевших, что происходило в яме. Третий солдат наконец разбил цепь стража там, где она обвивала каменный столб и был вознагражден за свои труды тем, что освобожденный сбил его с ног, кинувшись к выходу. Над их головами в полуночном небе грянул такой оглушительный гром, что дом содрогнулся.

Над краем ямы возникли руки Ури, держащие кривой меч и огненную голову Медузы. Раскаленные бронзовые мышцы напряглись, и он выбрался из ямы, великолепный нагой герой. Как ярко ни пылала галерея, исходящее от него багровое сияние соперничало с ее светом. Только его глаза были золотисто-белыми. Магия, не дающая ему распасться при подобной температуре, смутно подумала Фьяметта. Его очертания выглядели более четкими, более совершенными, чем даже у восковой модели, сотворенной ее отцом. Тейр легко спрыгнул в опустевшую яму за своим молотом, который, видимо, внушал ему столько же уверенности, сколько страха его врагам, как свидетельствовали их боязливые взгляды.

Горячий бронзовый Ури посмотрел вниз на холодного плотского Ури, а затем поднял глаза на Тейра. Братья обменялись взглядами и даже в пустом золотистом свечении горячего металла Фьяметта уловила сожаление, печаль и что-то похожее на любовь, смешанные с решимостью и гневом.

В синих глазах Тейра блестели подернувшие их слезы. Он поднял молот, торжественно отдавая честь.

– Веди нас, капитан Окс. Во имя Бога, Бруинвальда и герцога Сандрино.

– Следуй за мной, малыш, – ответил Ури с медленной улыбкой, – и я покажу тебе такое, о чем ты сможешь рассказать моим племянницам и племянникам. Обязательно расскажи им! – Бронзовый голос гудел, как трубы органа, – громкий, басистый, способный разбудить мертвых, и все-таки это был голос Ури. Золотистые глаза остановились на Фьяметте, которая как раз поднялась на ноги. – У меня мало времени. Поторопимся!