Его солдаты, боязливо оглядываясь, образовали перед ним заслон – пока Ури не поднял руки и не направился к ним. Все до единого они кинулись врассыпную. Ферранте следил за ними без удивления. На губах у него играла легкая насмешливая улыбка. Но он все-таки открыл рот и закричал:

– Никколо! – И опять, громче:

– Никколо! Ко мне немедленно!

Решил ли Ферранте, что обречен? Так, во всяком случае, показалось Фьяметте. Тем не менее он продолжал стоять на посеребренной дождем мраморной ступеньке и не пытался спастись.

– Он негодяй, – прошептал Тейр. – И все же…

Фьяметта также почувствовала это:

– Храбр. Или бесшабашен…

Неудивительно, что люди идут за таким человеком. Фьяметта иногда недоумевала, почему ангелы, если верить тому, что о них говорят, тратят столько слез на грешников. «Они оплакивают не зло, они оплакивают погибшее втуне добро в нем».

– Вот так, – сказал Ферранте, облизывая губы. – Бездарный капитан гвардии Сандрино восстает из волн подобно Венере. Я думал, мы тебя убили.

– Да, так, – ответил Ури с той же иронией. – Мой бездарный убийца. Хочешь попробовать еще раз? – Он приглашающе поднял свой раскаленный меч.

Ферранте, подумала Фьяметта, умеет иронизировать лучше. Изящнее. Но гнев Ури пылал зримо в поднимающихся волнах жара, и если его словам не хватало язвительности, это возмещалось его силой.

Ферранте, полуулыбаясь, наклонил голову и сошел с лестницы.

– Мне кажется… ты больше по части моего секретаря. Но я постараюсь занять тебя, пока он не явится. – Он, сдвинув брови и в раздражении оттягивая губы, крикнул через плечо:

– Никколо!!

– Чем он так занят, что не бежит сюда? – прошептал Тейр.

– По-моему, я знаю, – шепнула в ответ Фьяметта, у которой мучительно сжалось сердце. Но она пока еще не могла броситься в замок на поиски отца, ей надо было оставаться с Ури и раскалять его. Ферранте сделал выпад.

Первый обмен ударами завершился быстро. Лезвие Ферранте отклонило меч Ури, но со звоном отскочило от бронзовой кожи, не оставив на ней ни следа. Ферранте отпрыгнул в сторону, перебирая сразу онемевшими пальцами по рукоятке меча. Ирония исчезла, сменившись всепоглощающей сосредоточенностью. Он опять сделал выпад, стараясь попасть в золотистый глаз Ури, но тут же отпрянул, зашипев от боли, – Ури попытался оглушить его головой Медузы, и она скользнула по его щеке, оставив за собой полосу мгновенно вздувшихся белых пузырей.

– Он не может победить, он должен обратиться в бегство! Почему он не бежит? – яростно шептала Фьяметта. Она хотела, чтобы Ферранте побежал, показал бы себя трусом, да! Достойным только глубочайшего презрения. А он опять бросился на Ури, делая выпады, отбивая, отбивая…