Еда была простой, но на удивление хорошей, если учесть общее состояние здешнего хозяйства: холодная баранина с мятным привкусом, уложенная на ломти свежего хлеба с петрушкой; вареный лук в густых сливках, приправленных гвоздикой и вином, и лучший пирог с олениной, какой только Тобин пробовал с тех пор, как расстался с кухней поварихи. Однако манеры хозяев оставляли желать лучшего. Леди Секора стояла вместе с другими женщинами в стороне, сложив руки спереди на юбке и нервно теребя пальцы. Она провожала взглядом каждый кусок, который брал Корин. Иннис ел вместе с гостями: он опустил голову над своей тарелкой и работал челюстями, как крестьянин.

— А почему хозяин дома не ест с нами? — спросил Корин, отпихивая наглого белого кота, который пытался стащить у него кусок баранины.

— Болеет он, вот как, — пробормотал Иннис с набитым ртом. Это было единственное его высказывание за все время, что они провели за столом.

Когда с едой было покончено, Иннис вернулся к работе, а Секора повела Корина, Тобина и Ки в небольшую комнату, примыкавшую к холлу.

В ней было намного уютнее; стены укрывали сосновые панели, приобретшие от времени цвет старого золота, и здесь было тепло от яркого огня в очаге; запах сосновых поленьев отчасти маскировал вонь не вынесенного вовремя ночного горшка. Эта комната напомнила Тобину обитель Хакона в Атийоне.

Лорд Ларент дремал в кресле у очага; его обвязанная припарками нога лежала на табурете. Даже во сне вид у лорда был внушительный и грозный. Он обладал орлиным носом, а его небритые щеки украшали поблекшие шрамы. Поредевшие седые волосы падали на плечи, а обвисшие усы обрамляли тонкогубый рот. Как и Секора, ради прибытия принца он надел свою лучшую одежду, однако выглядел праздничный наряд так, словно лорд спал в нем не раз и не два, а заодно использовал рукава в качестве салфетки. Когда Секора осторожно потрясла его за плечо, он мгновенно проснулся и попытался нащупать меч, которого, к счастью, рядом не было. Левый глаз лорда был белым, слепым. Тобин не нашел никакого сходства между Ки и этим человеком, если не считать уцелевшего глаза лорда: он был такого же теплого коричневого цвета.

В общем лорд Ларент представлял собой то, что Ки обычно называл «грубый человек», однако с придворным этикетом он был знаком безусловно лучше, чем его жена, потому что тут же рывком поднялся с кресла и отвесил Корину и Тобину глубокий поклон.

— Прошу, прими мои извинения, твое высочество. В последние дни я редко встаю с этого кресла, нога не позволяет. Мои старшие сыновья сейчас отсутствуют, они служат в армии короля, а моя старшая дочь еще не вернулась. Секора, Ахры нет еще? Нет? Но она сказала, что скоро будет, так что я думаю… — Он на секунду умолк. — Вас должен был встретить Иннис.