– Ну да. Они ж вместе… Хотя ты не видела уже. Погоди, а ты вроде с ним не очень ладила?

– Ну, так… – Тамара закусила губу, чтобы скрыть улыбку.

В дверь заглянула медсестра, сухо кашлянула в кулачок, намекая, что гостю пора уходить.

– Все, все! – Чеканин улыбнулся, поднимаясь. – Давай, последний вопрос, душа моя.

– Что было нужно этому Убелю в архиве? – выпалила Тамара.

Полковник помрачнел, снова сел и негромко ответил:

– А вот это так и осталось тайной. Под завалами обнаружен только раздавленный ящик, вынесенный из «спецблока 500». Но он пуст. Канаев, хозяин «Кошкиного дома», ничего рассказать не в состоянии – он до сих пор находится под воздействием какого-то необыкновенно сильного психотропного препарата, считает, что он на войне, в плену у врагов. Медики говорят, что прогноз весьма серьезный. Возможно, наш олигарх станет пожизненным пациентом «желтого домика».

– А сам Убель?

– Тело ищут. Обрпункт после того, как мне пришлось обрушить перекрытия, представляет собой слоеный пирог из бетона, земли и арматуры. Там сейчас работают эксперты. Они уже откопали останки незнатей из наших, местных разбойничков и проходческую машину, которой пользовался Убель. Представляешь, душа моя, с сороковых годов стояла на консервации и до сих пор в рабочем состоянии! Впрочем, это детали. Так или иначе, но дело о скрытном проникновении на территорию России под видом гвардов группы демонов закрыто. Противник уничтожен.

Уже в дверях Чеканин, пропустив в палату медсестру со шприцем в руке, попрощался:

– Выздоравливай! Работы невпроворот, а людей в отделе не хватает.

Тамара помахала полковнику здоровой рукой и тяжело вздохнула – она понимала, почему у Чеканина не хватает сотрудников.

– До Можая дойдем, там торжище кажный четверг, – прошамкала Алконостиха. – Добычу нашу с большой выгодой продать можно. Незнати, что из лесов приходят, хорошую цену за такие интересины дают.

– Добыча эта не наша, а моя, – отрезал Два Вершка. – И продавать ее я не собираюсь. Самому сгодится. Да и какое у диких может быть торжище? Обман один да смертоубийство.

– Э-э, не скажи, милок! – рассмеялась надтреснутым голосом Алконостиха. – Это в столице у вас такое представление, дескать, за сто первой верстой дичь да разор. А на деле не так все. Даже больше тебе скажу – за Кругами охранными самая жизнь и есть. Настоящая, вольная. Ни тебе Красной печати, ни Кощевых молодцов, ни личеней-чаровников. Незнати своим укладом живут, как встарь. Это раньше, при прежнем личеньем государстве, тяжко было, а теперь никому дела до нас нет. Ну, коли Ный проспит – сам все увидишь.