— Domine, fac me vitrum… Господи, сделай меня стеклом…

Покрутив кольца еще немного, на другой стороне она обнаружила остаток надписи: …ut tibi incendam. Дабы я горел для Тебя.

— Сделай меня стеклом, дабы я горел для тебя, — шепотом повторила она, думая над каждым словом. — Стекло… При чем тут стекло?

Она вновь посмотрела на кольца, лежавшие на краю пергамента, затем, вглядевшись попристальнее, внезапно заметила, что внутри их воздух словно подернут пурпурной дымкой.

— Нет, не стекло. Линза! — воскликнула она, торопливо поднося кольца к исписанной части свитка. И засмеялась от радости, когда новые строки стали возникать в промежутках. — Линза, клянусь Богом! Линза!

Она торопливо принялась разворачивать свиток к началу и поместила кольца между самых первых строк. Написанное явно принадлежало руке Орина тот же уверенный, четкий почерк, — и буквы продолжали гореть алым цветом на пергаменте, даже когда она отводила кольца.

— Да, горит, — прошептала она, оценив игру слов. — И правда, горит!

Она сама не знала, плакать ей, или смеяться, по мере того как смысл написанного доходил до нее при переводе с этого таинственного древнего языка, которому научил ее отец так много лет назад… а теперь, возможно, именно благодаря этому языку она сумеет освободить его из магической ловушки!

«Приветствую тебя, о Читатель, что продвинулся так далеко в своей работе, через неведомую толщу лет, ибо мы братья в великом Труде. Но лишь если нужда твоя и впрямь велика, то читай дальше, ибо знания, что я оставляю в сих строках, могут таить огромную опасность как для самого действующего, так и для того, на кого его действия направлены. Ныне я намерен разделить с тобой тайну о том, как сохранять жизнь и после смерти… и возможно, если достанет тебе отваги, — как возвращать мертвых в мир живых…»

Глава XXVIII Не буду сидеть вдовою, и не буду знать потери детей.[29]

Глава XXVIII

Не буду сидеть вдовою, и не буду знать потери детей.[29]