Вздыхая, Ивейн развернула Черный Протокол, пробежала взглядом содержание и наконец отложила свиток в сторону. Оставалась последняя возможность: Codex Orini. На него она возлагала большие надежды, уповая на то, что там содержатся рабочие заметки Орина. Однако оказалось, что там, по большей части, речь идет лишь о медитации и о трудной и весьма малоизвестной эзотерической дисциплине, именуемой иногда Общением со Святым Ангелом-Хранителем. В иных обстоятельствах эта тема надолго приковала бы к себе ее живейшее внимание — и отец бы очень обрадовался находке, — но, к несчастью, к ее нынешней проблеме то не имело ни малейшего отношения.
Codex Orini
«Общение со Святым Ангелом-Хранителем — одно из благороднейших и достойнейших упований любого преданного служителя Света, — прочитала она уже в шестой или седьмой раз. — Взыскующий истины, настойчивый в достижении этого самого благословенного контакта с Духом, коснется самого тайного устройства Вселенной и достигнет невыразимого блаженства на пути к единению с Божеством, что составляет цель всех просвещенных, развивающихся существ».
«Общение со Святым Ангелом-Хранителем — одно из благороднейших и достойнейших упований любого преданного служителя Света,
Взыскующий истины, настойчивый в достижении этого самого благословенного контакта с Духом, коснется самого тайного устройства Вселенной и достигнет невыразимого блаженства на пути к единению с Божеством, что составляет цель всех просвещенных, развивающихся существ».
Со вздохом она отпустила край свитка, позволив ему вновь скрутиться. Искушение встать на путь изысканий, предложенный Орином, было велико, но ей нельзя отвлекаться от поставленной цели. Она должна отыскать способ прервать действие чар, удерживавших отца между жизнью и смертью.
Отодвинув в сторону жезлы, медальон, свитки и кольцо Орина, а также торк Иодоты, она встала и подошла к катафалку с телом Камбера. Они завернули его в шираловый саван, но не активировали сеть.
Сглатывая слезы, Ивейн накрыла ладонью его руки — тонкие, аристократические, собранные на груди так, словно он боялся пролить что-то очень ценное.
Плоть его была прохладной, но не слишком. Даже когда они отыскали его в снегу, рядом с трупом Джебедии, он и тогда не был ледяным. Тогда они с Джоремом оба были вне себя от горя и не обратили на это внимания, или просто отнесли это на счет недавней смерти, но с тех пор они это заметили. Реальность этого факта зачаровывала обоих, не позволяя ни на миг забыть о том, что не смерть отняла его у них, но нечто иное — и любовь, осторожность и, возможно, некая жертва, помогут вернуть его в мир живых, дабы он продолжил свою работу.