Пусть Джаван молится за нее — это поможет ей выдержать грядущее испытание. И послужит напоминанием о тех, за кого она готова отдать свою жизнь… независимо от того, будет ли принята эта жертва.

Глава XXIX Кто сотворил семизвездие и Орион, и претворяет смертную тень в ясное утро.[30]

Глава XXIX

Кто сотворил семизвездие и Орион, и претворяет смертную тень в ясное утро.[30]

В назначенный день Джаван проснулся с ноющей головной болью, истомленный снами, припомнить которые он не мог, и с сосущим чувством голода, поскольку Хьюберт уже три дня перед церемонией держал его на хлебе и воде. Карлан должен был прийти будить его еще только через час, но спать принцу больше не хотелось. Он попытался вспомнить свои ночные видения… кажется, там было что-то насчет леди Ивейн, и он ощутил смутную тревогу. На всякий случай, он решил помолиться за нее. Вот так, на коленях, в ночной рубахе, и обнаружил его чуть позднее Карлан, решивший, будто его набожный молодой господин молится перед сегодняшним действом.

— Прошу прощения, ваше высочество, — неуверенно окликнул его паж. — Я не хотел бы вам мешать, но пора собираться к мессе. Должно быть, вы очень тронуты тем, что вам предстоит?

Джаван ничего не ответил и не стал поправлять Карлана. Пусть думает, что хочет, — и донесет архиепископу. Это пойдет принцу только на пользу.

И все же, несмотря даже на все его смущенное шпионство, Джаван знал, что ему будет недоставать Карлана. Сегодня тот покинет его, ибо даже принц, принося монастырские обеты, терял право иметь прислугу. Они уже простились накануне. Карлану теперь предстояло занять место при короле, — хотя, если повезет, они с Джаваном будут встречаться раз в месяц, чтобы тот рассказывал принцу последние придворные новости. Эту уступку он выторговал у архиепископа, и тот с готовностью согласился, настолько рад был, что Джаван все же решился примериться к религиозной жизни. Впрочем, стоит ему принести обеты, и, возможно, все обещанные привилегии поспешат отменить.

Но сейчас не стоит тратить силы и волноваться понапрасну. У него и без того хватало поводов для тревоги — например, не попытается ли Хьюберт обмануть его, вставив в текст клятвы какую-нибудь совершенно невинную на первый взгляд фразу, но которая затем сделает расторжение обета невозможным. Конечно, это маловероятно, но он не доверял Хьюберту. Хотя он и успел сделать некоторые шаги, чтобы контролировать архиепископа, но его власть над ним была пока еще настолько призрачна, что об этом не стоило и говорить.

Однако нельзя позволить Хьюберту и остальным навсегда превратить его в монаха, будь то силой или хитростью. Его брат Алрой выглядел совсем скверно, когда они виделись в последний раз, и вполне может умереть, не оставив наследника — наследника, который бы с самого рождения сделался игрушкой в руках регентов, на гибель всему Гвиннеду.