Тщетно силясь скрыть непрошеные слезы, причины которых он не знал, Тавис вышел из контакта, со злостью стукнул кулаком по земле и, испуганный, задержал дыхание — лицо покойника внезапно осветилось изнутри. Светлые волнистые волосы медленно выпрямлялись, делаясь еще светлее, подбородок увеличивался и выдавался вперед, лицо менялось… и вот уже вскоре на земле лежал вовсе не Эйдиярд.

Тавис осторожно приподнял веко, радужка оказалась светло-серой, а у молодого стражника были карие глаза.

— О, Боже мой! — Джейсон, насмерть перепуганный, отодвинулся как можно дальше, вытирая руки о штаны. — Это не Эйдиярд!

— Я его знаю! — прошептал Тавис, прижав руки к груди, чтобы унять дрожь. — Я видел его прежде, но никак не могу вспомнить…

— Господи, да это же граф Кулдский! — в полном изумлении возопил Робер, только что присоединившийся к остальным. — Но почему на нем доспехи Эйдиярда и…

А тем временем Джаван, потрясенный, стоял на коленях возле спящего брата, раскачивался и повторял единственные слова:

— За что, Тавис? За что?

ГЛАВА XX Посмотрим, правда ли его слова и что случится с ним в конце.[21]

ГЛАВА XX

Посмотрим, правда ли его слова и что случится с ним в конце.[21]

— А вам объясню, за что! — клокотал от ярости епископ Хьюберт, когда они вернулись во дворец в Ремуте. — Он был одним из них! — Он в гневе ткнул пальцем в четверых стоявших на коленях пленников. — Они же все Дерини!

В парадном зале, как только освободились регенты и король, собрался весь двор. Принцы едва успели вымыться и сменить окровавленные одежды. Теперь мальчики заняли свои места в креслах по бокам от брата, олицетворявшего верховную власть. Обеспокоенный Тавис стоял за спиной у Джавана. Трое ремутских регентов сгрудились у трона. Епископ Хьюберт метался от Алроя к Джавану, тряся епископским посохом, словно тот мог защитить его от козней зловещих Дерини. Слева от юного короля возвышались графы Мердок и Таммарон в графских венцах и длинных придворных мантиях, отороченных дорогим мехом.

В зале присутствовали также архиепископы Джеффрай и Орисс, коннетабль граф Удаут и целая толпа придворных рангом пониже, рассевшихся вдоль стен.

Несколько писцов, скрипя перьями, старательно записывали все сказанное. Джеффрай — единственный из оставшихся во дворце Дерини, если не считать Тависа, который всецело владел своими способностями (ибо пленников, во избежание проблем, опоили особыми зельями), сейчас мечтал лишь о том, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Сегодня было достаточно одной только принадлежности к расе Дерини, чтобы превратиться в обвиняемого на процессе…