– Не обязательно. Просто отправлю на ярмарку вместе с теми клинками, что наш повитуха наковал для продажи. Там выберешь себе носителя, какой приглянется.

– А не жаль будет? Я ведь не простой клинок.

– Знаю. Жаль. Но лучше уж так, чем терпеть бесконечные склоки в своей оружейной. Да и не хочу я, чтобы моего брата обижали.

– Не обидим. Мы тут полежали, подумали и вот что решили. Обучу я тебя кинжальному бою. Настоящему. Такому, как в твоих трактатах написано. Ты, конечно, можешь и сам научиться, но времени это займет намного больше. То, что ты мастер меча, еще не значит, что можешь легко освоить все подряд. Кто-то должен и со стороны посмотреть и руку вовремя поправить. В общем, научу. Но за это ты передашь меня тому носителю, на которого я укажу.

– Хорошо, но с условием. Носитель должен быть очень молодым, и только тем, который не только тебе, но и мне понравится. Договорились?

По оружейной пробежал легкий перезвон стали, словно все клинки принялись обсуждать выдвинутые условия. Торчащий из стойки кинжал завибрировал, словно пытался вырваться из державшей его древесины и поразить дерзкого.

– Какое тебе дело до моего носителя? – прозвучал его резкий вопрос.

– Ты будешь оценивать его как будущего мастера, а я – как человека. Многое из того, что видим и понимаем мы, люди, скрыто от вас, стальных. И мне лучше будут понятны его желания и помыслы. Так что, согласен?

– Это справедливо, – неожиданно прозвучал громкий рокот гердана.

– Он прав, старейший. Мы оцениваем сначала мастерство и только потом поступки людей, изредка улавливая отголоски их речи. Нам повезло. Всем. Повезло в том, что старейший, ставший частью клинка этого юноши, смог признать его кровь, в том, что он обратился именно ко мне, в том, что благодаря его деяниям мы смогли собраться в этом доме. Когда еще так случалось, что без объявления большого сбора, без огромных усилий в одном месте собирались сразу столько старейших? А раз уж так случилось, что хозяин этого дома еще и мастер меча, то обучить его всему, что мы сами знаем, наша прямая обязанность. Слишком мало осталось носителей, использующих свои знания во благо этого мира.

– Во благо?! – резко проскрежетал кинжал. – А как тогда назвать то, что он учинил там, у моря?

– Тебе этого никогда не понять, стальной, – резко ответил Ал-Тор, чувствуя, как жаркая волна злости ударила в голову, – ни тебе, ни кому-то другому этого не понять. Это только мое. Наше. Вам не дано любить и ненавидеть, вам не дано чувствовать так, как чувствуем мы, люди, а потому не беритесь судить о том, чего не понимаете. Мои дела, то, что я делал и делаю, не дано судить даже богам. За это я буду отвечать только перед теми, кто мне дорог, но не перед вами. Итак, мы либо договорились, либо торчи тут и дальше, а со своим обучением я как-нибудь сам разберусь. И вот еще что. Все, кто не согласен со мной, пусть будут готовы к отъезду. Вернувшись, я прикажу снарядить караван и отправлю вас всех на рынок. В замке останутся только те, кто готов помогать нам, и делать все, чтобы вырастить новых воинов. Настоящих мастеров клинка. Это все. Решайте, – резко закончил Ал-Тор и выжидательно посмотрел на торчащий из подставки кинжал.