– Эй, смотрите, кто это? Ну и красотка, клянусь молотом Тора!

Старуха, прекращая беззаботную болтовню дружинников, появилась от ворот усадьбы Инглингов. Дрянные лохмотья, покрытые болотной грязью и свежей золой, скрывали ее тщедушную, изломанную, как старый древесный сук, фигуру, только кисти рук, похожих на птичьи лапы, и крохотное морщинистое лицо под капюшоном и можно было видеть.

– Тсс! – зашептали воины. – Это Сигню.

– Быть того не может. Сигню давно померла.

– Смотри сам. Она эта, чертовка!

Старуха шла, не глядя по сторонам, мимо воинов к усадьбе, к той ее части, где жили Рорк с женой. У самого входа в дом она повернулась к дружинникам и сверкнула глазами. И дружинники замолчали в испуге, почувствовав, что посмотрела на них не ветхая старуха, но часть Темного Мира.

Служанка Малфрид подала мясо и мед, приправленный ромейскими пряностями, шафраном и имбирем. Душистый этот мед наполнял тело теплом, а сердце миром. Рорк смаковал глоток за глотком и влажными от меда и любви глазами смотрел на свою ненаглядную, и душа его замирала от счастья.

Каждый вечер они трапезничали вместе в зале очагов, где в день свадьбы Ефанда разожгла первый огонь их совместного дома. Тут было тепло и просторно, а главное – они были вдвоем. Сумрачный Хельгер и Хакан Инглинг временами разделяли с ними трапезу, но чувствовали, что их присутствие молодым безразлично, что смотрят они только друг на друга, видят только друг друга и никого и ничего вокруг себя не замечают. Пригубив кубки и отведав от яств, уходили, благодаря, усмехаясь в бороду и поражаясь всемогуществу богов, так удачно подбирающих людей друг другу. Потом супруги и вовсе ели в счастливом одиночестве.

Ломти говядины истекали горячим соком на блюде, но Рорк не думал о еде. Он смотрел на жену и замечал все, что отражалось на ее лице, каждое движение ее души. Вот дрогнуло веко – опять ли младенец подал о себе весть?

– Когда малыш родится, – сказал Рорк, – я буду целовать его ноги. И твои тоже.

Каждый день он придумывал тысячи разных способов отпраздновать рождение сына. Почему-то Рорк был уверен, что у них с Ефандой обязательно будет сын.

– Ни в чем у него не будет недостатка, ни в золоте, ни в оружии, ни в брашне, ни в скорее, ни в славе. Сердце и жизнь свои отдам ему. Только в нем и в тебе мое счастье.

– Счастье близко и далеко, Рорк, сын Рутгера!

Блюдо выпало из рук испуганной Малфрид, со звоном упало на пол. Рорк вскочил, встал с кинжалом в руке между женой и странной гостьей, возникшей, словно ниоткуда, в дверях горницы.

– Далек путь до сына Рутгера Охотника, славно имя его в Варингарланде! – проскрежетала старуха, сверкая углями глаз в полутьме зала. – Прекрасная Ефанда полонила своей красотой храбрейшего из мужей.