– Хельгер, она умрет?

– Все возможно.

– А ребенок? Мальчик?

– Девочка. У тебя дочь.

– Проклятая Сигню! – Рорк устало опустился на лавку. – Сильная девочка?

– Будет жить, – улыбнулся Хельгер. – Пищала, как поросенок. У нее твои глаза. Золотые, как солнце.

– Мне надо, чтобы она жила.

– Я же сказал, пищала…

– Ефанда, Хельгер. До дочки мне нет дела.

– Жонки с ней, бабки-повитухи, – ответил Хельгер, задетый жестокими словами Рорка. – Кровь у нее плохо сворачивается, и сил она много потеряла.

– Если моя жена умрет, всех волхвов и знахарок повешу на их собственных кишках на кольях палисада.

– Подождем до утра. Сядь и выпей меда. Ты весь дрожишь. Что твоя ворожба?

– Плохие знамения, Хельгер. Я спешил, потому что предчувствовал беду, и я опоздал. Твоя правда. Смерть всегда опережает меня на один шаг… Холодно здесь.

– Я велю затопить очаги.

– Зря. Дым повредит Ефанде и ребенку, – Рорк провел ладонями по лицу, вздохнул тяжко. – Пойдем, Хельгер, я все-таки хочу увидеть ее, пока она… пока еще есть надежда.

Хельгер стоял подле князя до того момента, когда страшная усталость, следствие всего пережитого, не сморила Рорка. Слуги бережно унесли своего господина в опочивальню.

– Не давайте ему меда, – предупредил Хельгер, – он еле дышит, как бы удар его не хватил. Пусть поспит. Никого к нему не пускайте.

– А ты? – спросил его Энгельбрект.

– Останусь с племянницей, – сказал Хельгер. – До заката она вряд ли доживет. Хочу принять ее последний вздох…