– Двадцать два. Удивлен? Женская красота увядает быстро, когда ею пользуются все без разбору… Когда голод и нищета…

– Ты заслужила то, что имеешь, – произнес Тангендерг жестоко и равнодушно. – Потаскуха не достойна иной жизни.

С этими словами он покинул каморку.

В зале Тангендерг отыскал своего учителя. Среди прочих гостей заведения Карденг наблюдал, как борются на руках два воина: ногарский солдат и смуглолицый наемник. Стоявшие вокруг люди бурно поддерживали соперников, заключали пари, делали ставки.

– Я ухожу, – сказал Тангендерг своему учителю.

– Дождись меня, вернемся в лагерь вместе, – ответил Карденг.

– Ты не понял. Я совсем ухожу отсюда. Я иду домой.

– Что?

Карденг отвел ученика в сторону.

– Что ты задумал, парень?

– Ничего. Я просто возвращаюсь домой, к матери. Эта война не для меня. Мне скучно здесь.

– Подожди. – Карденг удержал за руку ученика, готового уйти прочь. – Тебе не стоит возвращаться в Талбот. Там никто тебя не ждет.

– Что означают твои слова? – насторожился Тангендерг.

– Я не хотел говорить тебе. Твоя мать умерла. Перед самым походом.

Тангендерг замер на месте. По его виду невозможно было сказать, о чем он думает. Паренек просто стоял неподвижно, опустив голову и глядя в пол.

– Тебе лучше выпить, – заметил Карденг.

– Как она умерла? – спросил Тангендерг.

– Легко. Просто не проснулась. Всю жизнь она подвергалась гонениям, боги пощадили ее за страдания.

– Смерть ты называешь пощадой? – хмуро спросил Тангендерг.

– Для нее смерть была избавлением от скотской жизни, – просто ответил Карденг.