Ариния остановилась и оглянулась через плечо.

– Ты ничего мне не скажешь? – спросил Хорруг.

– Нет нужды. Сам уже все понял.

С этими словами Ариния покинула шатер. Хорруг погладил ладонью рукоять меча, в которой был скрыт кусочек дубовой коры, и прошептал:

– Хотел бы я сейчас услышать тебя, отец мой.

Вскинув голову, он крикнул:

– Демилий, ты здесь?

Снаружи вошел сын Торония.

– Где Аммат? – спросил Хорруг.

– Он ушел в город.

– Что он там забыл? – удивился Хорруг.

Демилий пожал плечами.

– Сказал, что пошел исцелять раненых и молиться за погибших.

– Найди мне Аррелия, Килония или своего отца, хоть кого-нибудь. И побыстрее!

Демилий выбежал наружу. Вскоре в шатер вошел Килоний, мрачный, как грозовая туча. Похоже, как и Хорруг, он был одним из немногих в арамейском стане, кто не радовался победе. Впрочем, подобно своему князю, сотник предпочитал никогда не выражать своих чувств, его лик постоянно хранил одну и ту же печать вечного недовольства.

– Зачем звал? – хмуро спросил Килоний.

– Я хочу, чтобы на рассвете все арамейские воины собрались со своими семьями, – произнес Хорруг. – Мне есть, что им сказать.

– Все? – недовольно поинтересовался Килоний.

Хорруг только махнул рукой, давая сотнику понять, что тот свободен. Сердито кряхтя и покашливая, Килоний покинул шатер.

Хорруг устало опустился на циновку и повернулся на бок, спиной к выходу. Вскоре послышались легкие осторожные шаги. Снаружи шатер охраняли верные воины, никто чужой не мог бы проникнуть внутрь. Но даже если бы Хорруг был уверен, что за спиной враг, он не пошевелился бы. Им овладела странная апатия и было все равно, что произойдет с ним самим.