– Передаю слово в слово, – сказал капитан. – Не все согласны покориться власти арамейского царя. Но многие желают уйти. На рассвете они выйдут из города. Многие же из тех, что останутся, будут биться до конца.

– А ты? – спросил Хорруг. – Что намерен делать ты?

– Я остаюсь.

– И?..

– И буду сражаться.

– Смелый ответ, – не сдержал восхищения Хорруг. – Как твое имя, воин?

– Кетаннос. Я капитан императорской армии.

– Что ж, встретимся в бою. Ступай.

Капитан резко развернулся и покинул шатер. Хорруг взглянул на жреца и потребовал:

– Скажи страже, чтоб созвали всех полководцев. Обсудим план штурма.

* * *

Хорруг вскарабкался по обломкам на самый верх. После длительного обстрела из камнеметных орудий громада императорского дворца превратилась в руины, под которыми оказались погребены последние защитники империи. Алое знамя с золотым орлом гордо реяло на ветру на самой вершине дворцовых останков.

Опустившись на колени, Хорруг прикоснулся лбом к древку своего знамени и прошептал:

– Я сделал это, Ния. Я сделал все так, как ты хотела…

Дело, начатое в тот день, когда он с товарищами оказался в тайном храме и позвал с собой последнего жреца Дромидиона, действительно было закончено штурмом дворцовой цитадели империи ногаров, тысячелетия правивших всем миром.

На рассвете распахнулись створы центральных ворот Отоммосо, выпуская тех, кто решил покинуть обреченную столицу. Первой за городские стены выкатилась посеребренная колесница советника Метоннеса под обвисшим штандартом империи. Следом, под такими же обвисшими синими знаменами Ногарской империи, покидали столицу легионеры. Воины шагали нестройными колоннами, больше похожими на беспорядочные толпы. За солдатами катились колесницы знати, повозки, шел простой люд: мужчины, старики, женщины и дети. Лица ногаров были хмуры, многие женщины плакали, никто не оглядывался. Тысячи лет назад предки ногаров пришли на побережье с восхода, и вот сейчас потомки тех древних завоевателей уходили навсегда. Уходили из опустошенного края в земли прародины, еще более разоренные кровопролитной столетней войной, голодом и чумой, покрывшиеся песками знойных пустынь Каттана и Ардоны.

Едва последние беженцы покинули город, со всех сторон в столицу вошли арамеи. Одни ворота открывали сами горожане, опасаясь расправы со стороны варваров, другие арамеи с ходу выламывали таранами. Практически некому было защищать ни ворота, ни стены. Местами вспыхивали мелкие стычки, но в целом арамейская армия почти без боя заняла столицу. Памятуя наказ Хорруга, воины не трогали ни простых горожан, выражавших покорность царю арамеев, ни ногарских солдат, десятками сдававшихся на милость победителей. Но, как и предупреждал капитан Кетаннос, нашлись такие, что стояли насмерть за уже погибшую империю. В императорском дворце засели те, кто наотрез отказался покориться знамени Хорруга. Штурм продлился весь день, удары стенобитных и камнеметных орудий разрушили дворец практически полностью. Когда пал последний защитник империи, над разрушенной цитаделью взвилось алое знамя царя арамеев.