* * *

Двести человек во дворе смотрели, как из ямы, вырытой под северной башней, поднимается столб дыма. Они знали: враг может напасть в любую минуту. Люди в каменной чаше внутреннего двора повторяли молитвы и старинные песни: «Рассветное благодарение», «Молодые принцы» и «Слава Небесным Владыкам».

Костер горел уже целый час, и целый час воины нервно сжимали рукояти мечей. Однако подпорки держались, и Торольд в волнении расхаживал взад-вперед, не находя себе места. Дьюранд присел рядом с ним, когда мастер в сотый раз заглянул в горящую печь.

— Долго еще, мастер Торольд?

— Там тысячи тонн держатся на нескольких обугленных палочках. Жизнью клянусь.

Он обернулся на башню Гандерика. Его жена и дети сидели там, в Расписном Чертоге, среди прочих детей и женщин.

Дьюранд сжал ему руку.

— Я знаю.

* * *

— Сэр Дьюранд! — Передаваемый по людской цепочке шепот призвал молодого рыцаря на стены, где остальные предводители гиретцев все так же вглядывались на юг.

Дьюранд кивнул и, оставив подрывника, протиснулся через ряды мрачных солдат на лестницу, что вела вверх. Очередной вражеский снаряд сотряс башню так, что ее всю зашатало. Дьюранд припал к камням, чтобы не упасть, и в конце-концов разыскал Ламорика. Тот стоял, пригнувшись, рядом с капитаном.

— Радомор заметил баронов, — ровным голосом произнес Конзар.

— Тогда… выходит, я опоздал, — выдохнул Дьюранд.

У Ламорика побледнели губы.

— Вон там гонцы скачут от батальона к батальону. Наверное, что-то увидели.

Армии Гирета до Бейндрола оставалась еще добрая тысяча шагов.

— Он уже занял оборону? — спросил Дьюранд.

Конзар покачал головой, глядя на полосу прибрежных песков. Глаза его сверкнули.

— Ага! А вот и разведчики Саллоухита.

— Теперь — или никогда, — проговорил Дьюранд. Если упрямая северная башня так и не упадет, Радомор бросит все свои силы против войска Гирета.