Между первым и вторым крепостным валами Ферангор представлял собой одну-единственную улицу. Здесь же, наверху, город раскинулся вширь. Если бы не Дорвен, знавшая дорогу, Дьюранд бы в два счета заблудился. Она проворно вела его, пробираясь через переулки и сточные канавы, пока они не добрались до третьего вала.

Дьюранд уже бывал в Ферангоре, но никогда не обращал внимания на третий вал. Теперь же темная громада нависала над его проломленной головой и больным плечом, точно грозовая туча. Земляная насыпь тут была с целую стену, стена же на этой насыпи реяла в вышине, как стены Акконеля.

Дорвен сжимала крюк.

— Дьюранд, а ты докинешь так высоко?

Он подумал обо всех воинах, гибнущих сейчас в пылающем городе. Птицы-падальщики стремительными зигзагами носились над стеной и крышами. Дьюранд сжал кулаки.

— Прах побери!

— О боже! — выдохнула Дорвен. — Послушай, кажется, какие-то крики.

Теперь и Дьюранд услышал сигналы тревоги.

— Они нашли нашего друга-часового. А спрятаться тут негде. Надо найти другой путь, — проговорила Дорвен. В переулках, откуда они только что пришли, уже стучали тяжелые башмаки. — Дьюранд! Мы найдет другую дорогу. Веревку подлиннее, трубу, вход или просто…

Но Дьюранд, обегавший взглядом стену и крыши домов, уже кое-что заметил. Иные островерхие крыши подходили совсем близко к стене.

— Нет, — покачал головой он. — Иди за мной.

Бросившись на улицу, он отыскал дверь, находя дорогу на ощупь, поспешил вверх по узким лестницам и коридорам. Старый дом трещал и ходил ходуном у него под ногами. Дьюранд рывком отворял дверь за дверью, подчас пугая целые выводки большеглазых детишек в темных и грязных каморках. Все выше и выше.

— Как ты? — прошептала Дорвен у него за спиной.

Тонкие стены гудели, точно кожа барабана, от гула громких голосов на улице. Дьюранд, задыхаясь, влетел на самый верх лестницы, в последнюю жалкую клетушку. Внизу, у самого дома, выбивали дробь конские копыта. Целый отряд всадников.

В клетушке не оказалось ни окна, ни даже дымохода. Здесь и места-то на двоих еле хватало. Снизу доносились крики.

— Они уже тут, снаружи, — проговорила Дорвен. — Вверх — или никуда.

— Вверх или никуда, — повторил Дьюранд. Вся беда в том, что никакого пути наверх он не видел. Однако, поворачиваясь, он задел больным плечом то, что принимал за слой грязной и неровной штукатурки — и в комнату ворвался уличный воздух. Дьюранд запутался в груботканой шерстяной занавеске.

— Они занавешивали окна! — воскликнула Дорвен.

Дьюранд сорвал линялую тряпку, однако обнаружил лишь хлипкую конструкцию из сосновых досок, нависавшую над улицей наподобие закрытого балкона. В жалкой проволочной петельке над дырой в полу торчали сухие веточки мяты.