* * *
Теперь наконец воины Радомора сжалились. Дьюранда пропустили, и он смог ринуться к Ламорику и отшвырнуть от тела своего господина еще слабо шевелящуюся тушу герцога.
— Ламорик! Ламорик!
Несколько мгновений взгляд молодого лорда был темен и расплывчат. Но потом глаза его прояснились и он даже слабо улыбнулся.
— Дьюранд! — подивился он, хотя возглас его вышел скорее стоном.
— Да, ваша светлость! Боже. Я пытался добраться до вас. Морин свободен. Дорвен жива. Война окончена. Я…
— Ты видел. Видел. Должен был!
Дьюранд старался распахнуть господину одежду, думая, что лучше помолчать и попробовать еще что-то сделать.
— Видел? — прохрипел Ламорик, хватая Дьюранда за руки.
— Да, — сказал Дьюранд, рассматривая дыру в стальной кольчуге.
— Я мог бы одолеть его в тот первый день.
Из раны хлестала яркая кровь, заливая складки сюрко. Лезвие Радомора рассекло какую-то крупную артерию в груди Ламорика. Дьюранд зажал отверстие в кольчуге рукой.
— Я мог одолеть его, — морщась, повторил Ламорик.
Дьюранд согнулся над ним, крепче сжимая рану.
— Наверняка.
— Пока города еще стояли. И… — Он снова поморщился от боли. — И знамена развевались.
Безнадежно было и пытаться зажать такую рану. По рукам Дьюранда лилась кровь. Он зажмурился. Сколько смертей в состоянии вынести один человек?
Рука Ламорика ласково коснулась его подбородка. А потом окровавленная перчатка молодого лорда упала. Лицо его было бледным и застылым, как воск. Последний вздох вылетел в пустое небо над Ферангором — небо, свободное от чернецов-Грачей и их воронья.
Во всем городе не слышалось ни звука, кроме треска огня.