— Если еще ждать, так и правда будет поздно. Мы не можем ставить под удар существование школ и Состязаний, которые будут доступны только нашим противникам. Ты дал козырь Корму и его приспешникам, когда ушел с заседания и начал действовать без поддержки Совета.

— Я сделал то, что сделать было необходимо, — возразил Вэл. — А число однокрылых растет с каждым годом. Пусть Правитель Тайоса сейчас смеется, но это не будет продолжаться вечно.

— Вечно — это слишком долго, — сказала Марис и умолкла. Мысли так быстро проносились в голове, что она боялась заговорить, — слишком легко оттолкнуть Вэла. Да, они давно знают друг друга, но Вэл остался таким же обидчивым и вспыльчивым, и его поведение на Совете лучшее подтверждение тому. Ему нелегко признать, что он ошибался.

— Мне надо было согласиться, когда ты послал за мной, — сказала, наконец, Марис. — Но я вела себя эгоистично. А вдруг мне удалось бы помешать этому расколу.

— Пустые слова, — оборвал ее Вэл. — Что сделано, то сделано.

— Но так ли уж все непоправимо? Я понимаю, ты чувствовал, что обязан что-то предпринять, но ведь последствия могут оказаться хуже, если ничего не делать. Что если летатели решат отобрать у тебя и остальных однокрылых крылья?

— Пусть только попробуют!

— А как ты им помешаешь? Будешь драться с каждым по очереди? Смешно. Правители станут поддерживать летателей при помощи своих стражников.

— Если произойдет такое… — Вэл уставился на Марис, его лицо застыло в зловещей неподвижности. — Ты еще успеешь увидеть крах своей мечты. Неужели она так много значит для тебя и теперь, когда ты знаешь, что сама уже никогда больше не будешь летать?

— Нет, вопрос гораздо важнее моей мечты или моей жизни, — сказала Марис. — Ты и сам это знаешь. Ведь ты, Вэл, тоже думаешь не о себе.

В хижине воцарилась глубокая тишина. Даже пальцы Колля застыли на струнах гитары.

— Да… — словно вздохнул Вэл. — Но что… что я могу сделать?

— Отменить запрет, — тотчас предложила Марис, — пока твои враги не использовали его против тебя.

— А Правитель отменит казнь Тайи? Нет, Марис, этот запрет — единственное наше оружие. Другие летатели должны присоединиться к нему, или раскол между нами сохранится.

— Ты же понимаешь, что это жест бессилия! — сказала Марис. — Тайос не нуждается в однокрылых. Прирожденные летатели будут доставлять послания как обычно, а у Правителя хватит крыльев, чтобы посылать свои. И никакого влияния запрет не окажет.

— Зато мы сдержим слово, покажем, что не прибегаем к пустым угрозам. К тому же за запрет голосовали все однокрылые и один я не вправе его отменить, даже если бы и захотел. Ты понапрасну тратишь время.