— Привяжись! — Конан бросил Сантидио моток веревки. Они привязали себя к перилам, рискуя кануть в пучину вместе с судном, если то не выдержит шторма.

Из люка на палубе показалась голова Бандероса. Он что-то кричал, но ветер относил его слова к корме. Поняв, что его не слышат на мостике, зингарец выбрался из люка и враскачку побежал на нос, уверенно ступая по вздымающейся палубе — моряк он был опытный. Поднявшись по деревянной лесенке, он уцепился за перила и сообщил, что в трюме обнаружили течь.

— Хвост Нергала в задницу толстому жулику! — зарычал Конан. — Он-таки нас подставил! Гони свободных людей откачивать воду. Держат ли переборки?

Бандерос заверил, что переборка удерживает воду в носовом отсеке, где обнаружилась трещина, аккурат в месте крепления тарана. Ее уже заделывают, а потом завалят мешками с мукой.

— Кром! Течь в носовой части, куда бьют волны! Я иду вниз. А ты, — обратился киммериец к Сантидио, — помолись Джаббал Сагу или кому там еще. Где же благословение богов, о котором ты болтал?!

Вслед за Бандеросом он спустился на нижнюю палубу. Вода в носовом отсеке доходила до пояса. Трое парней заделывали щель жестяными полосами, прибивая их гвоздями и замазывая смолой, и все же вода продолжала прибывать. Балка тарана угрожающе скрипела, расшатывая крепления.

— Мы законопатили течь, но этот брус так раскачивает, что появляются новые щели, — сказал один из парней.

Конан пошарил под водой в том месте, где таран крепился к килю.

— Ее и будет качать, — рявкнул он, — скобы едва держат! Кишки вырву тому ублюдку, кто их забивал! Давай инструмент!

Один из зингарцев полез было наверх, но в этот момент в нос судна ударила очередная волна, раздался треск, и сквозь широкую трещину внутрь хлынул кипящий поток. Он снес переборку, сбил людей с ног и увлек их назад, заполняя ленящимся водоворотом второй отсек. «Дочь морей» зарылась носом в воду, грозя пойти ко дну. Вторая переборка, однако, выдержала, корабль остался на плаву, хотя и потерял ход. Понимая, что внизу оставаться опасно, Конан выбрался на вторую палубу, где царила паника: побросав весла, кордавские головорезы, отталкивая друг друга, карабкались вверх по сходням, страшась остаться внутри корабля, который, казалось, вот-вот канет в морскую пучину вместе со всей командой. Раздался новый удар, треск, вопли… и вдруг все стихло. Судно перестало подбрасывать, стих вой ветра за бортом, и перед глазами выбравшихся на верхнюю палубу людей открылась удивительная картина.

Опустив нос так, что женщина-рыба касалась воды деревянными грудями, «Дочь морей» едва покачивалась на длинных невысоких валах мертвой зыби. С чистого неба светило солнце, не ощущалось ни единого дуновения ветерка, а на бортах диеры спокойно сидели чайки.