Наша овца лежала посреди луга с растерзанным горлом. Живот ее был разодран. Кругом валялись окровавленные клочки шерсти. Остальные животные дрожали в стороне.

Я видела, как у папы на шее вздулись вены, когда он побежал на холм. «На ночь закроем корову и лошадь в загоне у хижины, — сказал он. — Тут еще осталось мясо. Рут, — обратился он ко мне, — сбегай домой, принеси топор и нож. Мы с Дэниелом разделаем тушу. Принеси ножницы, — сказал он маме. — Снимем с нее шерсть».

На следующий день утром папа велел нам сидеть дома, а сам пошел проверять оставшуюся живность. Не возвращался он долго. Мама то и дело подходила к нашему единственному окну. Я слышала, что папа во дворе копал землю. Когда он пришел, лицо у него было хмурое. «Кур больше нет, — сказал он. — Всех перебили. — Он повернулся к маме. — Остались только головы и перья. Тебе даже на суп не хватит. Я их закопал». «А яйца?» — спросила мама. «Нет», — ответил он.

Вечером папа зарядил ружье, надел куртку и пошел в сарай, где стояли лошадь и корова. Ау-ау-ау-аууу. Я посмотрела на потолок и прислушалась к вою. Но они были далеко. Эхо воя перекатывалось от одного края долины до другого. Когда на следующее утро папа вернулся, дул холодный ветер и срывался снег. Виду него был усталый, но в голосе чувствовалось облегчение. «Похоже, они ушли», — сказал он, кладя ружье на полку. «Продадим мыло и купим новых кур», — сказала мама, подавая ему чашку кофе.

К полудню стало еще холоднее. Облака облепили горы. «Судя по всему, ранняя зима пришла», — заметил папа. «И слава богу, — сказала на это мама. — После такой засухи горам нужна влага. Ручью нужен талый снег». За ужином мы услышали, как во дворе заскрипело дерево и заржала лошадь. Папа бросил вилку и схватился за ружье, которое не разряжал. Мама протянула ему фонарь. В окно мы смотрели, как фонарь раскачивался из стороны в сторону в темноте, когда папа бежал к загону рядом с сараем. Продолжая бежать, он миновал забор. Светлая точка становилась все меньше и меньше, а потом и вовсе потерялась в темноте. Я прислушалась к ветру и вздрогнула от испуга, когда раздался выстрел. После этого снова был слышен только ветер, разгонявший снег. Мама, всматриваясь в темноту за окном, что-то прошептала. Мне кажется, она сказала: «Прошу, Господи!» Мы ждали. «Рут, принеси Дэниелу куртку и фонарь, — сказала мне мама. — Он должен пойти проверить, не нужна ли папе помощь».

Но Дэниелу не пришлось никуда идти. «Смотрите», — сказала вдруг Джудит, приподнимаясь на цыпочки и показывая пальцем. Через окно мы увидели точку света. Она увеличивалась, раскачиваясь в руке папы. Когда он вошел, холод наполнил комнату. Джудит закашлялась. Папа запер дверь и поставил фонарь. «Что-то так напугало лошадь, — сказал он, — что она выскочила за ограду и попыталась убежать». «Попыталась?» — спросил Дэниел. «То, что напугало лошадь, поймало ее. Но там и есть особо нечего было. Когда я выстрелил, они убежали».