— Нас только семеро, на той же биреме много дюжин воинов, Волк. — Гиги произнес эти слова с сомнением, но его глаза уже блестели от предвкушения битвы.

— Я не стану больше убегать от этого черного подонка! — возмутился Кентон. — Я устал прятаться. Нужно вступить в игру прямо сейчас! Что подсказывает тебе разум, Шарейн?

— Мои мысли созвучны с твоими, любимый. Твоя воля — моя воля.

— Что скажешь, северянин? — спросил Гиги. — Поторопись, решение нужно принять немедленно.

— Я согласен с Волком, — ответил Сигурд. — Сейчас — наилучшее время для боя. Давным-давно, когда я правил драккаром, мы пользовались одной уловкой, уходя от преследования. Доводилось ли вам видеть, как ведет себя пес, стоит кошке наброситься на него? Ха! — Сигурд звонко рассмеялся. — Кошка мчится прочь от пса, пока не находит укрытие. Она прячется там, ожидая, пока пес пробежит мимо. И тогда кошка выпрыгивает из своего укрытия и вонзает в пса когти, выцарапывает ему глаза, рвет бока. Ха! Мы, бывало, мчались прочь, как кошка, находили место, где можно спрятаться, а когда вражеский драккар проплывал мимо, мы вступали в бой. Как псы, выли наши враги, когда мы рвали их на части! Ха! Вот и сейчас давайте найдем убежище, где мы затаимся, пока этот проклятый пес не подплывет к нам. И тогда мы дадим ему бой. Оставьте двух воительниц со мной, пока я буду править судном. Вы же возьмите луки и, когда я, повернув корабль, сломаю им весла, начинайте стрелять.

— Но что помешает им стрелять в ответ? — поморщился Гиги.

— Придется положиться на удачу, — решил Кентон. — Гиги, я согласен с Сигурдом, если ты не предложишь ничего лучше.

— Нет… — пробормотал Гиги. — Ничего лучше я измыслить не могу, Волк. — Он вскинул свои огромные ручищи к небесам. — Пустошами преисподней и владыкой их клянусь тебе, я тоже устал убегать! Я убежал от моей принцессы, ибо потерял свои волосы. И какие беды я навлек на себя этим? Клянусь Наззуром, пожирателем сердец, клянусь памятью Зубрана, пожертвовавшего собой ради нас! Больше я не стану убегать! Займи свое место, Волк, — и ты, Сигурд. Примем бой! — Он отвернулся, но затем припомнил еще кое-что. — Конец канала близится. Шарейн, сердце твое, как и сердца твоих воительниц прикрывает от острия стрелы лишь нежная плоть и тонкий полог платья. Наденьте кольчуги, облачитесь в броню, подобную нашей, и шлемы, и наручи, и поножи. Я же надену еще одну кольчугу и возьму булаву.

Переваливаясь, он спустился в каюту. Кентон кивнул, и Шарейн со своими служительницами последовала за ним, чтобы сменить платья и накидки на боевое облачение.