— Шарейн! — вскричал Кентон.

И слуги, разбуженные этим ужасным криком, помчались к его двери.

Собрав последние силы, он сжал пальцы, стиснул игрушку в руке… Он поднял ее к губам…

Теперь там, где раньше был корабль, не осталось ничего, лишь подставка в виде волн из ляпис-лазури с жемчужными волнами.

Он знал, что это значит. Бирема пошла на дно странного моря, увлекая корабль Иштар за собой. Как исчез символ, должен исчезнуть корабль — и, как исчез корабль, должен исчезнуть символ. И их не стало!

В дверь начали стучать, с той стороны раздались крики.

Кентон не обратил на них внимания.

— Шарейн! — услышали слуги крик, в этот раз исполненный радости.

Кентон упал, прижимая к губам фигурку Шарейн застывшими пальцами.

Волны растворились. Там, где раньше был корабль, что-то зашевелилось, облекаясь формой, — призрачная птица с серебристыми крыльями и грудью и с алыми лапками и клювом. Птица поднялась в воздух и повисла над Кентоном.

Голубь Иштар.

Она зависла над Кентоном и исчезла.

Дверь слетела с петель, слуги столпились на пороге, заглядывая в темную комнату.

— Мистер Джон! — дрожащим голосом позвал старый Джевинс.

Ответа не было.

— Тут что-то… на полу, — прошептал один из слуг. — Включите свет!

Электричество осветило лежащую на полу фигуру в окровавленных лохмотьях, в изорванной кольчуге. В ее боку торчало древко черной стрелы, на руке был широкий золотой браслет.

Слуги отпрянули от тела, переглядываясь удивленно и испуганно.

Один из них, который был посмелее остальных, подошел и перевернул тело лицом вверх.

Мертвые губы Кентона были изогнуты в улыбке, умиротворенной и счастливой.