– Ого, да он, кажется, голову разбил. Кровищи сколько. Дай платок, перевязать.

– Может действительно в кустах бросить?

– Так он же ещё живой.

Голоса вдруг смолкли, а Андрей продолжал вслушиваться в тишину. Однако время шло, но ничего не происходило, только усилился какой-то шум, похожий на шум дождя. Однако потом снова стали доноситься приглушённые звуки.

– Только бы не тело, только бы не тело… – мысленно повторял Андрей. Через какое-то время звуки стали чётче, их уже можно было разобрать. Это был плач. Плакала женщина и её тяжёлые, и частые всхлипывания перешли в речь, перемешанный с тем же плачем.

– Ну что ты молчишь? Что ты молчишь, Пантелей?! Удар меня, кричи на меня, убей меня, но только не молчи! Да, я виноватая перед тобой. Я перед тобой сильно виноватая и сама это знаю, и прощения даже не прошу, потому что нет мне прощения. Возьми нож, зарежь или заруби меня топором. Заруби и выбрось моё тело собакам. Ты теперь можешь всё и во всём будишь прав.

Здесь разговор перешёл в громкие рыдания, которые усиливались с каждым вздохом. Вдруг послышался мужской голос. Андрей предположил, что это был голос Пантелея.

– Бог тебя простит…. Мне не за что тебя прощать, потому что ты мне ничего плохого не сделала. За что мне тебя прощать? Тебе ведь тоже было нелегко. Может быть, даже тебе было тяжелее, чем мне. А что новый человек появился, так это и слава Богу. Это Бог нам его послал и, может быть, в этом и есть наше спасение. Чего же здесь плохого?

Голос смолк, и женские рыдания теперь с каждым вздохам затихали.

– Кто же знал, кто же знал, что всё так получится? – говорила женщина, немного успокоившись – Ты ушёл на войну и от тебя ни слыху, ни дыху, ни письма, ни весточки. Откуда мне было знать – где ты и что с тобой? Пришли немцы и установили свои порядки. А потом появился он и сказал, что немцы это уже навсегда, что нам их не победить и что с этим уже надо как-то жить. Мы с ним познакомились случайно – немцы всех согнали на площадь, что бы объявить о новом порядке. Я пришла с детьми. Глаша ещё держалось, а Стеша уснула на руках. После собрания он взял её у меня с рук и нёс до самого дома. Он нёс молча и всю дорогу из глаз его текли слёзы. Почему? Не знаю….

Я его не приглашала, он приходил сам. Приходил и приносил еду, ничего за это не требуя взамен. И я тебе скажу, Пантелей, если бы не он, мы бы не выжили. Помощи ждать было не от кого и не откуда. А тут ещё этот Зимовкин… Когда пришли немцы, начал «стелиться» перед ними также, как когда-то "стелился" перед советами. "Данесу немцам, что муж работает в НКВД, данесу…" – всё стращал меня. Хотел чтобы пустила его в кровать. Сволочь… Здаровский его подкараулил и застрелил. Если бы не он – нас уже, наверно на свете бы не было. С этого момента он остался жить у нас.