Вломившись в прибрежные кусты правого берега (ещё одна предосторожность, так как селения гуарани стояли на левом) баркас остановился. С него шустро спрыгнули разведчики и замерли, внимательно всматриваясь в зелёнку. Потом медленно двинулись вперёд. Их схема перемещения парами была уже чётко отработана и многократно проверена за время нашего пребывания на этой земле. Они даже научились двигаться, не вспугивая попугаев, этих южно-американских ворон, реагирующих своими воплями на любое чужое присутствие. Пара минут, и разведка потерялась среди зелени.

Подозвав удивлённого моим манёвром Сатемпо, я произнёс:

– Бери своих воинов, садись в лодку и плыви дальше. Передай великому вождю Матаохо Семпе, что я прибуду в его селение завтра утром.

Сатемпо коротко кивнул, и индейцы, попрыгав в лодку, отчалили. Подчиняясь командам сына вождя, одновременно погружая в воду и вынимая из неё вёсла, шустро погребли вверх по реке и вскоре скрылись за поворотом.

Ночь прошла спокойно. Ночевали в баркасе посередине реки. Поднялись на рассвете. Перекусили оставшимся от ужина холодным кулешом и, распустив парус, поплыли в гости. Я надел свой «парадный» кафтан – красный, спина покрыта вышитыми золотыми нитками растительными орнаментами. На груди, напротив друг друга, красовались две жар-птицы. Кафтан достался Илье Воинову от погибшего отца и знавал, конечно, лучшие времена. Но на дикое племя всё равно должен оказать впечатление. Судя по их ожерельям, чувство прекрасного у индейцев есть. Ни саблю, ни пистолеты решил с собой не брать – я, всё-таки, в гостях буду! Косарь на поясе не в счёт. Прифрантились и стрельцы, а дюльдины доспехи и огромный бердыш так надраили кусками кожи, что стало возможно смотреться в них, как в зеркало.

К селению, опустив парус, подходили на вёслах. Выплыли из-за поворота. На невысоком речном берегу, среди подступавшего к самой воде редкого «прозрачного» леса, вольготно расположились несколько длинных строений. Из прошлой жизни, из лекций о Южной Америке, я имел представление об укладе жизни индейцев. Увиденные строения представляли собой общинные дома, каждый на 10-15 семей. По их количеству можно было примерно определить численность населения деревенской общины. Несколько таких общин составляли племенные группы, объединённые одним диалектом. Основу питания составляли маниок, маис, батат, бобы, арахис, тыква – плоды труда на обработанных полях, а так же дичь и мёд. Из ремёсел распространено гончарное, ткачество и резьба по дереву. Отдельно стояли мастера-оружейники, изготавливавшие из камня наконечники стрел и копий. Они же из цветных камней делали украшения. Распределение продуктов в каждой деревне производилось выборным вождём и советом старейшин.