– Что ты хочешь получить за своё участие, Морпех Воевода?

– Молодых женщин по моему выбору пятьдесят штук, всех воинов, что будут захвачены в плен, всех мужчин, что будут захвачены в деревнях, и детей, ростом выше твоего пояса, вождь. Еды на них всех на десять дней. Две циновки и калебас на каждого, один большой глиняный горшок на десятерых и третью часть всей остальной добычи. Все зелёные камни и большой мешок чудесных листьев каа.

Вожди, выслушав мои запросы, переглянулись и кивнули головами, соглашаясь, а Матаохо Семпе спросил:

– С женщинами и детьми всё понятно. Но зачем тебе уже не имеющие сил сражаться старики и пленные воины? В плен попадают трусы, не способные сражаться и умереть воинами, с копьём в руках. Их мы привязываем к деревьям и мечем стрелы. Развлекаемся. Они тебе для этого нужны?

– Нет, не для этого. Вы дарите пленным смерть, пусть мучительную, но скорую. И пусть они умрут не на поле битвы, но всё равно как воины, от оружия. Я же сделаю их подобными животным и подарю им жизнь долгую, но страшную, полную позора и мучений. Смерть для них будет желанным, но недоступным счастливым избавлением от кошмаров моего плена. Это в моих силах, уж вы мне поверьте!

И тут я почувствовал ауру страха, исходившую от всех четверых: «Колдун превратит людей в зверей, не дав им умереть!» Гуарани верят, что умерший человек совершает переход в загробный мир по тропе, охраняемой большой анакондой. Те мертвецы, которые не могут миновать змею, дабы войти в область мёртвых духов, возвращаются на Землю в качестве животных. Гуарани считают, что у животных есть не только физическое тело, но и душа. После перерождения тела человеческая душа так же перерождается в звериную.

Я же, как они меня поняли, превращу людей сразу в зверей, не подарив им предварительно смерти. Посредством колдовства изменю их человеческие тела. А человеческую душу запру в звериной сущности. После смерти тела такого зверя его человеческая душа останется разлучённой с человеческим телом и на переход в загробный мир рассчитывать уже не может. Душа будет в вечных страданиях скитаться меж мирами в поисках утраченного. Или служить своему поработителю.

Сидевшие передо мной индейцы прониклись мной сказанным, додумали остальное, и их страх стал ощущаться почти физически. Пронял я их своей болтовнёй! Теперь они меня будут считать одним из своих кровожадных демонов, принявшего обличье пришельца из-за солёной воды. А спонтанный эксперимент над кошечкой, как демонстрацию моих возможностей, все видели. Боятся – значит, уважать будут и каверз, что я могу не заметить – ну не умею я ещё одновременно многих контролировать! – строить поостерегутся. Я пристально посмотрел в глаза Матаохо Семпе. В них плескался страх и немой вопрос: «Кто ты?!»