Мимо меня прорысили нагруженные жердями рабы. Нет, не нравится мне это слово. Назову-ка я их штрафниками. А рабами будут зваться негры. Их много в Южную Америку португальцы завезут. Работать на плантациях сахарного тростника, хлопка и какао. Да и в Буэнос-Айресе уже, возможно, появились в небольшом количестве. Решено, индейцы будут штрафниками. Тем более, что если правильно всё поймут, то дам им свободу и верну семьи, если они ещё сохранятся. В крайнем случае, дам какую-нибудь женщину. Из чарруа. Пусть породу улучшают.

Поднялся на берег и пошёл к изрядно разросшейся деревне. Праздных, ни чем не занятых людей не увидел. Все, включая детей, кроме самых маленьких, что-то делали: одни округлыми камнями лёгкими ударами разбивали на волокна стебли какого-то растения, другие плели циновки, из гибких прутьев плели корзины, в деревянных ступах толкли зерно. Каждый занят делом, и это мне нравится! Лица у женщин приветливые, хоть я ожидал прямо противоположных эмоций с их стороны. Я же разрушил их привычную жизнь, убил многих их соплеменников или родственников, много дней по моему приказу их гнали по лесу, потом везли на тесных плотах, их притесняли, они голодали. Но улыбаются своему поработителю! Или узнали, что я вернул им уцелевших мужчин? Возможно. Завтра надо организовать перепись населения деревни, посемейную. И всех детей от десяти лет, пока только мальчишек, внести в отдельный список. Уже сейчас надо начинать воспитывать будущих воинов, учить обращению с нашим оружием. Не зря же я троих стрельцов в сержанты-сотники произвёл. Пусть отрабатывают!

Стоя на краю деревушки полюбовался, как штрафники роют для себя место заточения – большую яму-зиндан. Рыли старательно, подавая обнаруженные в грунте камни наверх. Оба надсмотрщика были здесь же, с теми же палками в руках. Увидев меня, низко поклонились. Я грозно глянул на них и пошёл в лагерь. Время обеда, а я ускакал поутру, даже не позавтракав. Нельзя с собой так поступать, язву желудка здесь не лечат. Ещё успею его посадить в предстоящих путешествиях, питаясь как-нибудь и чем попало.

Но пообедать мне не удалось. Неожиданно с океана раздался пушечный выстрел. Индейцы обернулись на громкий звук, а я бросился бежать на мыс. Рядом топали сапогами Маркел с Дюльдей. Подбежали к тыну.

– К орудиям! – услышал голос дядьки.

– Пантелеймон! Что случилось? Корабль?

– Корабль, воевода. За островком он, только мачты с парусами и видать. Куда и зачем стрелял – пока непонятно.

– Почему раньше тревогу не объявил? Наблюдатель где? Проспал, что ли? Выпорю и повешу вниз головой!