— Сьюзен! — закричал Оливер, не узнавая собственный голос. — Если ты не применишь свои способности, мы все умрем! Пожалуйста, помоги мне!

Девушка не сдерживала слез, и Оли чувствовал свою вину в полной мере. Она не желала никому смерти, а тем более лишать жизни собственными проклятыми руками, но, даже размышляя о своих силах долгими бессонными ночами или на приеме у психолога, она осознавала, что силы ей даны не просто так.

Меньшее зло — выбор, когда нет выбора. Убей или убьют тебя — она бы предпочла последнее. Убей или убьют других: благородство или оправдание греха? Эгоистично ли обрекать других на смерть, имея возможность их спасти взамен собственным принципам, оправдываясь трусостью и малодушием?

Убить не ради, убить вопреки, жить с этим и подарить жизнь другим, даже если за это тебя будут ненавидеть. Геройство ли это? Или ханжество? Когда дело касается жизни и смерти, любые слова становятся не более чем словами.

Сьюзен ухватилась за ту же оголенную часть ноги, что и Оливер. Их пальцы соприкоснулись, и сила полилась сквозь них: сила, что спасает, и сила, что убивает. Девушка сейчас очень хотела, чтобы Оливер спас и ее. Если их силы родились от Теней, то почему бы не случиться так, чтобы одна сила уничтожила другую, изгнала бы, подобно обычной Тени.

Одержимый замер, как замирают одержимые обычными Тенями, когда их касаются Оли или Сьюзен по отдельности. Майлз изогнулся, едва не вставая на мостик: казалось, еще чуть-чуть, и его тело переломится пополам, словно тростинка.

Из горла Тора вырвался истошный крик, словно все черти ада заголосили в унисон, оказавшись на раскаленной сковороде заместо пытаемых ими грешников, а спустя миг Майлз словно потерял под собой опору, рухнул на пол и затих.

* * *

Если бы месяц назад Бертону сказали, что он будет спасать мир от всякой нечисти из иного мира, которая решила сожрать одну часть человечества, другую превратить в рабов, а третью сделать сосудами для самих себя, то он, пожалуй, сбросил бы пару лишних килограмм, подстриг бы аккуратненько бородку, сходил бы в церковь помолиться и исповедаться, написал бы завещание, в котором все свое имущество оставлял коту, и сел бы на диван, ожидая, когда его призовут высшие силы.

Однако никаких высших сил не было, ему никто не даровал белую мантию с крестом на груди и не вложил в руки освященный меч, блестящий серебром на солнечном свету. Да и крыльев за спиной не выросло.

Когда сражаешься со злом, самое главное — не перепутать сторону. И необходимо понимать, что в мире нет ничего категоричного. Творит ли Жнец зло? Бертону было не до философских размышлений, он лишь знал, что Вольфганг собирается убить их всех, и какими бы не были его мотивы и побуждения, для предполагаемой жертвы это представлялось абсолютным, неоспоримым злом.