– Мне его вынюхать? Высыпать себе на голову?
– Проглотить. На вкус он отвратителен, так что это может оказаться непросто. Когда эффект пройдет, у тебя будет ужасно болеть голова, как и у всех, с кем ты общалась.
Алекс покачала головой. Столько силы просто лежало на камине, где ее мог достать каждый. Что же было в остальных урнах?
– У вас не должно быть таких вещей, – сказала она, вспоминая обезумевшие глаза Дарлингтона, стоящую на коленях Мерси. – У вас не должно быть возможности делать это с людьми.
Майк вскинул брови.
– Ты его не хочешь?
– Я этого не говорила, – Алекс положила конверт себе в карман. – Но, если я когда-нибудь узнаю, что вы использовали что-то вроде этого на мне, я сожгу это здание.
Строение на Линвуд оказалось двухэтажным домом из белого дерева с прогибающимся под весом заплесневелого дивана крыльцом. Дарлингтон рассказывал ей, что когда-то у «Омеги» был дом в переулке за «Волчьей мордой» – крепкий каменный коттедж, полный полированного темного дерева и хрусталя. Их буквы были до сих пор высечены в камне, но Алекс было трудно представить вечеринки вроде «Психоза Омеги» и «Секса на пляже» в обстановке, похожей на уютную чайную комнату шотландских старых дев.
Строение на Линвуд оказалось двухэтажным домом из белого дерева«С тех пор культура братств уже не была прежней, – сказал тогда Дарлингтон. – Они стали лучше одеваться, устраивали формальные ужины, начали всерьез воспринимать слова про «джентльменов и ученых»».
«Джентльмен и ученый» – подходящее описание для тебя».
«Настоящий джентльмен не станет хвалиться этим титулом, а у настоящего ученого есть дела поважнее, чем написваться шотами горящего «Dr Pepper».
Но, когда Алекс спросила, почему братство вышибли с кампуса, он только пожал плечами и подчеркнул что-то в книге, которую читал:
«Времена изменились. Университет хотел собственность, а не обузу».
«Возможно, им стоило оставить их в кампусе».
«Стерн, ты меня удивляешь. Сочувствие братству пьянства и неоправданной агрессии?»
Алекс вспомнила сквот на Седросе.
«Заставь людей жить, как животные, и они начинают вести себя, как животные».
Но «животное» было слишком слабым словом для Блейка Кили.