Служба была долгой, но слишком формальной – перечисление заслуг декана, речь президента, несколько слов от худощавой женщины в синем платье, которая, как поняла Алекс, была бывшей женой Сэндоу. Сегодня на кладбище не было Серых. Они не любили похороны, и эта церемония была недостаточно эмоциональной, чтобы они преодолели свое отвращение. Алекс не возражала против спокойствия.

Когда гроб декана опускали в землю, Алекс встретилась взглядом с Мишель Аламеддин и коротко кивнула – это было приглашение. Они с Доуз уже отошли от могилы, и Алекс надеялась, что Мишель последует за ними.

Они пошли по извилистой тропе налево, мимо могилы Кингмана Брюстера, где росла виргинская лещина, которая расцветала желтым каждый год в июне – почти всегда в его день рождения – и листья которой осыпались в ноябре в день его смерти. Где-то на этом кладбище было погребено первое тело Дейзи.

Когда они оказались в тихом уголке между двумя каменными сфинксами, Доуз спросила:

– Ты уверена?

На похороны она надела слаксы и жемчужные серьги, но ее рыжий пучок слегка съехал набок.

– Нет, – признала Алекс. – Но нам нужна любая помощь, которую мы можем получить.

Доуз не собиралась спорить. Когда «Лета» связалась с ней в доме ее сестры в Вестпорте, и она услышала правду о случившемся на вечеринке президента от Алекс, она тысячу раз попросила прощения. К тому же, она хотела этого квеста, этой миссии не меньше Алекс. Возможно, даже больше.

Алекс увидела, как Мишель направляется к ним по траве. Дождавшись, когда она к ним присоединится, она приступила сразу к делу.

– Дарлингтон не умер.

Мишель вздохнула.

– О чем это ты? Алекс, я понимаю…

– Он демон.

– Что, прости?

– Когда его съело исчадие ада, он не умер. Он преобразился.

– Это невозможно.

– Слушайте, – сказала Алекс. – Недавно я побывала в пограничной области…

– И почему я не удивлена?

– Всякий раз я слышала… ну, я не знаю, кто они такие – Серые? Чудовища? Каких-то созданий, которые не были людьми, на темном берегу. Они говорили что-то, чего я не могла разобрать. Сначало мне показалось, что это имя, Джонатан Десмонд или Жан Дю Монд. Но это было вовсе не имя.

– И? – на лице Мишель застыла невозмутимость. Она словно с трудом пыталась выглядеть непредвзятой.