Ветка выдержала, хоть под конец почти стонала под моим весом, и только потому, скорее всего, я не сразу и расслышал тихий, почти бесплотный мужской голос, сообщавший мне: «Я здесь, Хранитель. Я устал, отпусти меня».

Чего — чего, а такого я точно не ожидал. Ясно, что в русской земле где и чего только не лежит, но тут, в этом небольшом приусадебном парке?

Хотя… А почему нет? Петрово — Среднее лет полтораста с лишним лет истории в качестве обжитого места точно имеет, и до того в этих краях не безлюдно было. А дубам этим, как я говорил, вообще триста с лишним лет, их еще при царе Петре сажали, и это исторический факт. Он дубы сильно уважал, поскольку это самое что ни на есть подходящее для флотского дела дерево. Из него корабли хорошие получались, крепкие и надежные, потому царь — плотник данную древесную культуру сам высаживал с удовольствием, и других заставлял этим заниматься. Не просто же так в уцелевших усадьбах его соратников, вроде Кусково, дубов полно? Не знаю точно, кто непосредственно здесь, в Петрове — Среднем, обитал из птенцов гнезда Петрова, но наши дубы точно ровесники переломной эпохи в России. А еще Петрово — Среднее в каком — то смысле провозвестник новых веяний. Дело в том, что эти места были одними из первых, которые в девятнадцатом веке облюбовали под съемные дачи те, кого мы сейчас назвали бы «менеджерами среднего звена». До того понятия «дача» не существовало. Так вот — первыми дачниками были конторщики, приказчики и прочие безродные, но зато умеющие зарабатывать денежку люди. Поверьте, первый «офисный планктон» появился не на заре нового тысячелетия, а гораздо раньше. И те клерки отличались от нынешних только прической и одеждой, а в остальном они были точно такие же. Они подсиживали коллег в жарких карьерных баталиях, любили обсудить тот факт, что пашут только они, а деньги платят всем, охотно спали со стажерками, которым непременно обещали заранее невозможную протекцию, копили деньги на поездку в Париж и в пьяном виде обожали корчить из себя хозяев жизни.

А еще они снимали дачи, на которых весело кутили с доступными трехрублевыми девицами, после чего попадали на страницы многочисленных дореволюционных журналов. И именно о них с иронией, а иногда и с печалью, охотно писал не кто — то, а довольно молодой тогда Антон Павлович Чехов.

Впрочем, селилась тут публика и почище, вроде офицерских и даже генеральских семейств, а также представителей громких, но обедневших фамилий.

Так что кому закопать клад было. Вопрос в другом — почему его до сих пор не нашли? Впрочем, я знаю почему. Эту часть участка только убирают, тут сроду никто ничего не сажал, кроме газонной травы. Ненужные кусты выкорчевали, землю разровняли, да и все. Растут себе дубы, и пусть растут. И никому даже в голову прийти не могло, что вон под тем деревом, под его корнями, что — то лежит. Не знаю, насколько глубоко, но оно — там, я его слышу. И даже, по — моему, чую. Не нюхом, а, скорее, на уровне чувств.