Он произнес последнюю фразу очень многозначительно, и уставился на меня.

— И? — я сопроводил вопрос экспрессивным взмахом рук.

— Карл Шестой, — повторил Шлюндт. — Официально в хрониках называемый «Возлюбленным». Полагаю, в данном случае подразумевалось — народом.

— Значит, не любили его французы, — заметил я.

— Не то чтобы, — возразил мне антиквар. — Когда он умер, люди очень переживали и даже плакали. Но при жизни они его прозвали как?

Я понял, что он не отстанет, и провел пальцем по экрану смартфона. «Яндекс» мне в помощь.

— Валерий, такие вещи надо знать, особенное тебе, — возмутился Карл Августович, поняв, что у меня на уме. — Ты все же оканчивал профильный ВУЗ. Тебе не стыдно?

— Не — а. Я же не в архиве Лувра работаю, что мне до их королей пятнадцатого века?

— В народе его звали «Безумный», — недовольно произнес Шлюндт. — И к тому имелась масса поводов, причем никак не связанных с проводимой им государственной политикой. Народ всегда говорит то, что видит.

Безумный, значит. Это многое из увиденного мной во сне расставляет по местам, например, тот жуткий смех, что я слышал.

— Собственно, ничего удивительного в этом нет, — продолжал тем временем вещать Карл Августович. — Мы всегда в ответе за дела отцов, кто бы что ни говорил. Он был рожден от Карла Пятого Мудрого. Это был великий король, он остановил, пусть и на время, Столетнюю войну, да еще и церковь реформировал. Великие свершения! Великие. А как он был набожен, боги мои!

— Но? — поторопил его я.

— Но, при всей набожности, у него имелось довольно странное хобби, — понизил голос антиквар. — Ночами этот король частенько сидел в своей библиотеке, в которой была собрана богатейшая коллекция книг и свитков, посвященных оккультным наукам, нумерологии и астрологии. Днем он был ярчайший поборник веры, а ночью… Кто знает, кем он становился ночью? И что стало платой за эти его забавы, не судьба ли сына?

— Жесть! — выдохнул я.

— Не то слово. — Карл Августович благосклонно кивнул официантке, принесшей ему кофе и забравшей шкатулку. — Спасибо, милая барышня.

— Во сне мне привиделись какие — то горящие фигуры, — решил не скрывать я то, что знал. — К чему бы это?

— Это ты видел свадьбу Катрин де Фастоврин, любимой фрейлины Изабеллы Баварской, супруги Карла, — охотно пояснил антиквар. — Ее еще назвали «Бал объятых пламенем». Король и его приятели решили разыграть всех, натянули на себя мешки из пеньки и обмазались воском, да вот неприятность вышла — Людовик Орлеанский баловался с факелом и случайно подпалил одного из ряженых. А там воск да пенька, они вспыхнули мигом. Короля успели потушить, остальных — нет. Они горели, а Карл, которым вновь овладело в этот миг безумие, смотрел на них и хохотал. Кончилось все скверно. Со временем король окончательно обезумел, страна к концу его владычества практически распалась, и тем, что раньше было Францией, стали править англичане. Подобное безобразие продлилось недолго, но факт есть факт.