— Могилы раскапывать — это уметь надо, — согласился со мной вурдалак. — Дело тонкое, требует специальных навыков.

— Князь, может дадите мне пару ребятишек покрепче, а? — попросил я его. — Они у вас как кошки, отлично в темноте видят. А лучше всего, если они сами это все и провернут, без моего участия. За мной не заржавеет, не сомневайтесь.

— При любой другой ситуации скорее всего я не сказал бы «нет», — немного напыщенно произнес князь. — Но не в этой. Нам за эту ограду соваться нельзя, Хранитель. Там наша смерть живет.

— Опять загадками говорите, ваше сиятельство, — недовольно отозвался я. — Если вы забыли, то мне все эти внутренние подлунные расклады неизвестны.

— Там — кладбище. — Ростогцев присел на капот машины. — Могильная земля. Место последнего упокоения мертвых. А мы все именно что мертвы, хоть и выглядим как живые. Пара шагов по этой земле, особенно ночью, и нас учует тот, для кого мертвые — паства. Ну а мы, значит, те, кто от него сбежал, пусть кое — кто даже и не по своей воле. Да и вообще для нас земля кладбищ вредна, она из нас последние искры бытия высасывает, как пиявка кровь. Вроде как понемногу, но если вовремя не спохватиться, то дело может кончиться плохо. Да и тебе, приятель, я туда вот так просто соваться бы не рекомендовал, особенно ночью и с не слишком благовидными целями.

— А для кого мертвые — паства? — совсем уж запутался я. — О ком речь?

— В этом мире, Хранитель, всегда и везде есть хозяева, — пояснил князь. — В реке — водяник, в лесу — леший, на поле — луговой, в доме — домовой. Ну и тут тоже. Если есть место, то имеется и Хозяин. И скажу тебе так — лучше с лешим подраться или с домовым повздорить, чем дело с умруном иметь. Им сила дана немалая, и знают они ох как много, как о жизни, так и о смерти.

— И о том, как первое превратить во второе, — добавил Данила, тоже выбравшийся из машины.

— Вот — вот, — поддержал его Ростогцев. — В пределах своих владений они полноправные владыки. Там, за решеткой, червяк в земле не шелохнется без его разрешения, чего уж говорить о разорении могилы.

— Лихо, — проникся я. — Ну а как с посетителями? Сюда же толпы народу ходят. Хоронят умерших, памятники ставят, просто прогуливаются. Опять же — обслуживающего персонала небось полно.

— Над обычными людьми, теми, кто могилы родных посещает или здесь работает, у умруна власти нет, как минимум до той поры, пока те не помрут и на его кладбище в неживом виде не попадут. Ну или прямого ущерба ему не нанесут, тут он снова в свои права входит. Но ты — то тут при чем? Ты хоть и остался человеком, но теперь наш, под Луной живешь, Хранитель, не под Солнцем. И существуешь ты отныне по Покону, а не по закону. Так что если умрун тебя прихватит у раскопанной могилы, то… Я не знаю, что именно он сделает, но хорошего ждать не приходится.