Значительное различие взглядов касается того, в какой мере можно назвать случайной целую серию ударов, нанесённых нам из Космоса. Двести пятьдесят миллионов лет назад совершился геноцид столь смертоносный, что в результате его погибло 90 % всех существующих тогда живых организмов. Жизнь, однако, оказалась непобеждённой, воссоздалось её огромное разнообразие, чтобы, в свою очередь, шестьдесят миллионов лет назад, что мы хорошо знаем благодаря режиссёру Спилбергу и его «Парку юрского периода», началось вымирание динозавров. Сегодня уже принимается как аксиома, что некоторые виды динозавров, прежде чем стали летать, были покрыты покровом из перьев, а сегодняшние их потомки – это птицы. Это, впрочем, отступление от темы.

Уорд и Браунли как бы переформулировали известную формулу Дрейка, которая должна была определить математический потенциал вероятности возникновения разумной жизни; они подчёркивают, что существует чрезвычайное множество преград, стоящих на пути к возникновению существ с высшей организацией.

Вторая из отмеченных в «American Scientist» книг (Ирис Фрай, «The Emergence of Life on Earth: A History and Scientific Overview»[45]) исследует прежде всего биологическую сторону эволюции. Сегодня мы уже не смотрим на эволюцию как на последовательный процесс – может с немного извилистой траекторией – от наиболее простого к наиболее сложному, как, например, наш мозг. Мы считаем, скорее, что она совершалась путём капризных и изменчивых поворотов. Спорят об этом так называемые сальтационисты с пунктуалистами. Углубляться в эту проблему подробнее нет смысла: короче говоря, речь идёт о том, происходят ли изменения скачкообразно или же путём мелких, пунктуалистически накапливающихся шажков.

Жестокое условие эволюции можно изобразить очередной метафорой: представим себе, что кто-то должен во время езды переделать дрезину в локомотив и при этом ему нельзя нигде останавливаться и необходимые операции он обязан выполнять в движении. Все промежуточные формы должны быть также способны к движению, потому что иначе эволюционный процесс будет прерван. Отсюда, впрочем, многочисленные тупики эволюции, о которых говорят с различной долей энтузиазма. Всякого рода спилберги внушили нам чрезвычайную привлекательность динозавров, но можно было бы найти много других примеров.

Homo neandertalensis sapiens в течение, по меньшей мере, тридцати тысяч лет сосуществовал с Homo sapiens sapiens и абсолютно неизвестно, почему он вымер. С Homo sapiens он не скрещивался, поскольку различия между ним и нами были большие, чем между ослом и лошадью, а известно, что из скрещивания этих двух видов может появиться только бесплодный лошак. Одновременно утверждается, что неандерталец каким-то необъяснимым для нас способом уже верил в загробную жизнь, ибо снабжал могилы продуктами своей цивилизации. Таким образом, сто шестьдесят тысяч лет назад уже существовал спрос на потусторонний мир!