В упомянутом романе происходило противоборство между растущей агрессией людей в некоторых ситуациях (например, во время дальних полётов на аэропланах) и устройствами подавления агрессивности. Об этом сегодня уже говорят и даже внедряют в жизнь первые проекты инструментальных барьеров, целью которых является исключение опасного поведения на борту самолёта.
Понятие интеллекта начало растягиваться подобно старым резиновым подтяжкам, вследствие чего прилагательное «интеллектуальный» уже почти все фирмы соединяют, особенно в рекламе, со своими новыми продуктами. Если электрический утюг оснащён микротермостатом, который – в случае оставления утюга под напряжением на белье или одежде – самостоятельно отключает питание, производитель убеждает нас, что этот утюг наделён интеллектом. Когда устройствами такого типа постепенно всё больше заполняется наше жизненное пространство – так, что в сумерках после входа в квартиру свет зажигается сам, микроволновая печь подогревает помещённые в ней продукты питания и поддерживает их на нужной температуре, печь включается за час до нашего возвращения в дом, охраняемый электронной собакой (тревога), и, наконец, размещённые на людях или введённые им подкожно микродатчики сами сообщают в соответствующие центры скорой помощи или больницы об ухудшении состояния здоровья – мы уже начинаем приближаться к видению такой цивилизации, которая как целостная среда становится умнее своих обитателей.
Разнообразная и многосторонняя молекулотронная опека (в романе я назвал её «шустросферой») может оказаться назойливой до такой степени, что будет напоминать современную тюрьму, очень стерильную, но со строгим режимом.
Музыка генов
Музыка генов
Как известно, Мусоргский сочинил «Ночь на Лысой горе», Равель – «Болеро», а Хачатурян – «Танец с саблями». Все они использовали одни и те же ноты. Не вызывает изумления, что из пары гамм возникли и мазурки Шопена, и симфонии Бетховена. В то же время может вызывать удивление тот факт, что из четырёх нуклеотидов, изначально ставших основой всех живых существ, возникли такие разные формы, как дрожжи и человек. Я удивлён удивлением удивляющихся.
Сегодня полагают, что у нас только 30 тысяч генов. Это число, объявленное специалистами, приблизительное, когда исследования продвинутся вперёд, может оказаться, что генов на несколько тысяч больше. Ещё год назад считалось, что мы имеем их 80 тысяч, а некоторые говорили даже о 120 тысячах.
Как это возможно, чтобы 30 тысяч генных «слов» хватило для производства тысяч и сотен тысяч различных «предложений»? Гены дают начало определённым аминокислотам, которые пока неизвестным способом начинают друг к другу приспосабливаться. Мы имеем как бы эскизный план кафедрального собора, но отдельные кирпичи или камни обладают – иначе, чем в архитектуре – дополнительной способностью приспосабливаться к формам, которые заданы только общим эскизом.