ВАЙ!!! Не, это уже ситуация, как в анекдоте! Изумо и Котетсу!

— О, а вот и гости пошли… — пробурчал Изумо.

Гости? Какие гости? А, на фестиваль! В прошлый раз, помнится, когда я прибыла, был как раз праздник.

— Рановато, — тихо буркнул Котетсу и поднял, наконец, голову, — гостиница находится…

— Мы знаем, где находится гостиница, благодарю, — холодно перебил Себастьян.

Котетсу хотел было добавить что-то ещё, но его взгляд вдруг изменился. Это был взгляд человека, который узнал.

— Я тебя знаю… Ты Аня, верно? — спросил он.

— Ну да, — слегка недоумённо ответила я, пытаясь вспомнить, что же я такого сделала, что меня нужно было запомнить.

А Котетсу тем временем наклонился ко мне и тихо-тихо сказал:

— Не думай, что я забыл. Я тебе ещё припомню ту пироженку.

ТВОЮ Ж МАТЬ!!! Как я могла забыть… Это же был жесточайший стёб над голодным чунином с его любимой пироженкой с заварным кремом…

— А ты поймай меня сначала, — ехидно предложила я.

— Поймаю, — зловеще пообещал Котетсу, — можешь не сомневаться.

— Какой ты злопамятный! — картинно удивилась я.

— Я не злопамятный. Я просто злой и с хорошей памятью.

Фыркнув на его последнее высказывание, я помахала стражам ручкой и двинула вместе с Себой к Хокаге.

Сейчас злой и пылающий жаждой мести Котетсу волнует меня меньше всего. А больше всего — как я стану шиноби этой деревни. Приду и скажу — мол, здрасьте, владыка Хокаге, я хочу стать шиноби листа? Не прокатит, я ведь даже школу их шинобскую не закончила. Я даже не генин, я вообще здесь никто. А даже если повязку мне дадут… То проходить экзамен на чунина, когда мне через две недели исполнится девятнадцать лет (!!!) — это… Да ёпт, мне банально будет стыдно! Шикамару стал чунином в двенадцать или тринадцать, ну сколько ему там было… Какаши вообще в шесть! Да даже Ирука, учитель в школе — он и то чунин! Сам Наруто — это исключение, но это же Наруто, блин!

— Почему Вы нервничаете, госпожа? — спросил Себастьян, пока мы шли в резиденцию Хокаге.

— Кто нервничает? Я нервничаю? Тебе мерещится! — нервно кусая губы, сказала я.

Себастьян широко ухмыльнулся: