***

— Не передумали? — спросил Кейган-Лу.

Черное месиво тихо булькало в найденном на берегу ручья черепашьем панцире.

— Нет, — ответила Алекстраза.

Пандарен разворошил угли вокруг панциря. Поддел двумя обструганными палочками каждый из плодов и опустил их на широкие листья папоротника. От вываренных плодов валил густой пар. Кейган-Лу с предельной аккуратностьюпровел палочками по мякоти, вызволяя наружу круглую, твердую косточку.

— Нужно убедиться, что мякоть вокруг косточки не заплесневела, — объяснил он.

Один из плодов действительно оказался подпорчен.

— Нам хватит двух? — спросила Алекстраза.

— Хватило бы и одного.

Кейган-Лу разорвал склизкую черную мякоть на мелкие части, очевидно, чтобы они быстрее остыли. Когда они подернулись едва заметной пленкой, пандарен кивнул.

— Это будет похоже на сон, — заговорил он. — Помните о том, что я буду рядом с вами, хотя бы можете и не увидеть меня там, куда приведет нас Азаро-Та. Общение длится ровно столько, сколько согласна на это Мать Всего Живого. Мы не можем требовать большего, даже если нам кажется, что мы не получили ответы на тревожащие нас вопросы. Ясно?

— Да.

— Тогда ешьте, — он протянул Алекстразе две коротких палочки и указал на черные ошметки.

Ей не сразу удалось подхватить мягкий, расползающийся кусочек, а когда все же удалось, то он встал поперек горла. Алекстразе еще не доводилось пробовать ничего отвратительнее этого, горечь обжигала так, что на глазах навернулись слезы.

Когда это начнется, хотела спросить она, но поняла, что лишилась не только голоса, но и самого тела. Ее будто разорвало на части, она стала легче пепла, и порыв ветра разметал ее саму, по всему Азероту. Она и раньше чувствовала весь мир, каждое живое существо в нем, она хранила их Жизни, но теперь…

Она стала изумрудной искрой, пущенной из катапульты и рухнувшей среди полей. Живые бегут от жидкой смерти, а она наступает. Только два скелета, презревшие смерть и что живы вопреки всем законам мироздания, мужчина и мальчик не бегут от зеленого пиршества. Они смотрят с высоких каменных стен, с который сыпется песок от каждого удара катапульты. Земля дрожит.

Бегут волки и люди — теперь рядом, взаимная ненависть не спасет им жизни сейчас. Враг один, враг сама смерть. Возможно, спасение ждет их на берегу моря, но набережная далеко. Они не поверили гному, принесшему эти вести, и вот чем обернулось для них недоверие. Сейчас они бегут так быстро, как могут. Теперь они навсегда запомнят гнома и будут ему благодарны.

Только одна королева может остановить это безумие, но она сама очарована разгулом смерти, отчего приказ застыл у нее на устах. Она больше не носит капюшона и не прячет глаз в его тени. Рубиновых глаз. Ей кажется, что в этом причина ее жестокости — ее глаза перестали быть золотыми. Отныне мир для нее подернут дымкой крови, и она никогда не забудет ее ржавого привкуса.