Кейлек перевернулся на бок, глаза застилали слезы — от боли и обиды. Сейчас ему придется сделать то, на что он так и не решился в Грим-Батоле.

Вокруг все еще бушевала метель. Заклинание Роммата развоплотило призрака, а заклинание Кейлека Тиригоса своевременно отразила, ведь она стала частью его души и сердца, она знала наперед все его мысли. Сейчас Кейлек был полностью дезориентирован, ведь он вложил в заклинание как можно больше собственных сил… Он опасался голодных до магии тварей, но появление Сильваны и изумрудные взрывы доходчиво объяснили, что больше не стоит их опасаться.

Изумрудное свечение и теперь пробивалось через снежную крупу, и оно крепло, а значит, он мог теперь без страха использовать магию, если бы только нашел для этого силы. Не прекращая кашлять, он перевернулся на живот и уперся короткими руками и ногами гоблина в застывшую черную жижу. Хоть немного сил, ему не нужно многого…

Но их не было. Даже для того, чтобы сменить облик. В шкуре дракона он перенес бы заклинание легче и быстрее.

Мокрый снег обжигал холодом, ослеплял, налетал на него с силой. Обозленный призрак все еще был здесь, и спустя какое-то время он вновь восстановится. Ему нужно сделать это сейчас.

Короткие зеленые пальцы не гнулись, губы замерзли и едва шевелились. Холод вдруг усилился невероятно, и Кейлек увидел собственное прерывистое дыхание в виде пара.

Значит, скоро она вернется.

Он начал читать заклинание. Ледяные осколки посекли слабое тело гоблина. Она не даст ему закончить заклинание, понял Кейлек, ей наперед известно каждое его слово. Он слишком тесно связал ее с собой, когда заключал в Грим-Батоле частицу ее души в медальон. Ведь он так любил ее…

Заклинание Роммата рассеялось.

Разъяренный призрак бросился на него, повалил с ног, заклинание сбилось и прервалось, и Кейлек, закрыл глаза, чтобы хотя бы не видеть этого дорого сердцу лица Тиригосы, обезображенного злостью и обидой. Он не встал на ее сторону, не отомстил за нее!

И вдруг вой стихии стих, острые осколки чистого льда обрели мягкость, невесомость. Внезапная тишина оглушила Кейлека, вконец обессиленный, он прислонился спиной к необструганным доскам конюшни и открыл глаза.

Светловолосая волшебница опустилась перед ним на колени и, заглядывая ему в глаза, кажется, что-то спрашивала о том, как он себя чувствует. Вокруг нее тихо падал снег.

Джайна Праудмур, вспомнил Кейлек. Она жива!

— Дух… вернется, — выдавил из себя Кейлек. — Нужно…

Джайна кивнула. Она знала, что делать. Она была сильным магом, вспомнил Кейлек. Хорошо, что она жива.