— Я стану главой бронзовой стаи, мама. Представляешь? Время тоже стихия, и его потоки подчиняются мне!

— И время тоже?… Невероятно. Расскажи мне об этом. А то все мои мысли только об этой статуе. А жители ведь старались.

Она вернулась и села на кровать рядом с ним.

— Я видел Терамор, — начал Тарион. — И тебя, мама, тоже… Это могло бы произойти однажды.

***

Третья по счету ночь в Тераморе. Третья. А по ощущениям, целая жизнь прошла.

Джайна сидела в плетеном кресле на балконе своей башни, подтянув колени к подбородку. Одна и под звездным небом. Когда она страдала от бессонницы из-за заклинания Сумеречного Молота, все было точно так же. Но теперь даже Сумеречный Молот остался в прошлом.

А жизнь… Жизнь возвращается на круги своя. Хоть и медленно. Болезненно медленно.

Джайна тяжело вздохнула. В последние три дня она только и делала, что вздыхала, подумала она. Легче от этих вздохов точно не становилось, только позволяло остановить поток мыслей. Опасных мыслей. Движущихся не туда, предательски приводящих ее раз за разом на пики Гранатового Редута, где она видела Нелтариона в последний раз.

Праздничные шествия, долгие благодарственные речи, смех и песни разных — таких буквально разных — народов Азерота. Даже волшебным круассанам в тот день радовались искренне. Магия снова была возможна, чародеям больше не грозило провалиться сквозь землю от малейшего заклинания. Булочки разлетались на «ура» в то утро, их с воодушевлением запивали вином. Настоящим, хотя некоторые и разбавляли его сотворенной магами водой. Чтобы отдать дань, так сказать…

Нелтарион не принимал участия в празднике. Как и Джайна, собственно. Их сын тогда, на исходе второго дня, по-прежнему не приходил в себя. Раны Тариона ужасали Джайну, хотя Хейдив, зеленые драконы и другие лекари Редута уверяли ее — по очереди или хором, — что жизни Тариона ничего не угрожает. Фактически, ее сын даже не нуждался в лечении. Иные силы подпитывали в нем жизнь, и его раны медленно, но заживали. Тралл сказал ей, что, благодаря единению со стихиями, ее сын, вероятно, обрел бессмертие.

Если Аспект предаст или пойдет против стихий, сказал Тралл, они отвернутся от него. Но до тех пор он будет жить… Вполне логично, заметил в установившейся тишине Малфурион, стихии сами выбрали Тариона, им и устанавливать правила.

Времена изменились, думала Джайна, и они мало походили на дни, когда стражей этого мира назначали Титаны.

Малфурион был внимателен к ней. Это было необычно, но переговорить с ним наедине так и не вышло. Джайна хорошо успела его изучить и знала, что только в присутствии других он держался преувеличенно замкнуто.