Раньше он не видел, как она творила магию. Может быть, поэтому его завораживали ее шепот и движения рук, а может быть, потому что он знал, к чему вели эти приготовления. Волшебный костер осветил ее целиком, локоны заиграли золотом, и Нелтарион, наконец, увидел поистине бесконечный ряд пуговиц вдоль всей ее спины. К тому же, она, словно бы специально, стояла к нему спиной и лицом к разожженному костру, словно хотела показать себя и эту, последнюю преграду на его пути.

Он коснулся пуговиц и они словно уменьшились в размерах. Он почувствовал, что Джайна беззвучно улыбается.

Вызов принят, подумал Нелтарион.

Рядом с ней он уже трижды испытывал подобные чувства, когда казалось, что само время замерло — в Зин-Азшари, на объятой пламенем земле Сумеречного Нагорья и вот снова здесь, когда взялся за то, чтобы избавить ее от этой одежды. Секунды тянулись, одна, две, а пуговицы не поддавались.

Только от треска рвущейся ткани он словно бы очнулся, а Джайна, не в силах сдерживаться, рассмеялась и вдруг по щелчку ее пальцев ткань под его руками исчезла, растворилась в воздухе.

— Зачарованная одежда, — едва прошептала она, словно разговор отнимал у нее слишком много сил.

— Хвала магии, — отозвался Нелтарион, и понял, что время разговоров вышло.

Из одежды на ней остались только сапоги.

Это правда. Больше это не игры времени. Это настоящее, которое измеряется понятиями «здесь» и «сейчас».

Он притянул ее к себе, ощутив ее неровное дыхание. Замер на миг, глядя на нее и на то, как блестят в темноте ее глаза.

Неужели теперь так будет всегда? Стоит только захотеть?

— Всегда… — прошептала Джайна, потому что он произнес это вслух.

Глава 24. Вернуться домой.

Глава 24. Вернуться домой.

Пока ты не переступил порог своего дома, твое путешествие не может считаться оконченным, сказал однажды Уизли Шпринцевиллер. Очень часто Парук старался не вникать, что бормочет этот гном, но эта фраза почему-то очень хорошо запомнилась, и всплыла сейчас в памяти Парука.

Когда он вновь угодил в темницу.

Многое отличалось теперь — например, не было ни наручников, ни кандалов, ничто не стесняло его передвижения. Кроме стен и запертой двери, разве что. Была свеча, стул и стол. И два раза в день Отрекшиеся доставляли ему довольно-таки приличную пищу. Парук много думал и пришел к выводу, что в чем-то ему даже повезло, когда Уизли угодил в его сети на берегу Гилнеаса и стал его вечным сокамерником. Глядя на оплывающую свечу, он улыбался суеверным страхам гнома — Уизли, например, регулярно морил себя голодом и отдавал ему весь паек. В самом начале даже не спал по несколько суток только для того, чтобы убедиться, что орк не сожрет его живьем.