Парук не ошибся, а его разум не подтасовал факты. Именно этого эльфа крови он увидел возле гоблинов и ящиков с динамитом, когда лесная тропинка вывела его к Стене Седогрива. В тот день его история началась и сейчас она заканчивается. Он еще не преодолел порог дома, но он стал ближе к нему.
— Нет, — выдохнул Роммат, качая головой. — Ты мертв! ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ МЕРТВ!!
Парук снова ничего не ответил. Да этого и не требовалось, как только последний выкрик Роммата стих, в гнетущей тишине снова скрежетнул ключ в замочной скважине. Роммат отшатнулся от открывающейся двери и от Парука к противоположной стене.
Первым в камеру вошел абом — сшитое из кусков чужой плоти чудовище, для надежности обмотанное цепью.
Следом, вместе с двумя Отрекшимися, появилась Сильвана.
— Уходи, орк, — приказала она.
Парук в последний раз оглянулся на эльфа. Он так и не сказал ему ни слова. Хотя столько времени он, конечно, готовил ее — свою обвинительную, праведную речь, после которой, наконец, восторжествует справедливость.
Похоже, она уже торжествовала, но Парук почему-то не ощущал радости. Только легкость и опустошенность.
Когда Парук вышел, дверь за ним захлопнулась. По ту сторону стражи не было, никто не увел его прочь, поэтому он простоял какое-то время рядом с дверью. Просто потому, что не знал, куда ему деваться дальше.
Он жаждал этого мига столько времени, в своих кошмарах он душил этого эльфа крови голыми руками, но теперь, когда тот остался за дверью, в шаге от гибели, Парук понял, что не смог бы вынести окончательный приговор.
Дверь не приглушила голоса. Парук стоял, обливаясь потом в холодном подземелье, и слушал, как она вершила справедливость вместо него. Или это не было справедливостью? Он уже не знал.
— Сильвана…
— Не произноси моего имени, Роммат.
— Сильвана!…
— Правую кисть.
— НЕТ!
Парук вздрогнул. Послышался глухой удар и треск.
— Скажи мне правду, Роммат.
Он вряд ли мог говорить сейчас. Но и другого шанса больше не было. И Парук услышал его срывающийся, заикающийся голос:
— Я не знал… Это Зов Древнего… Пойми…