Печать стала стабильной и превратилась в знакомую мне спираль.

— Мне пора… — он стал растворяться. — А Коноху можно отстроить заново. Я рассчитываю на тебя, Наруто!

* * *

Я очнулся стоящим на здоровенной каменюке, которая висела в воздухе, а внизу стоял главный Пейн. Причём очнулся, сразу в режиме сэннина, что не могло не радовать. Похоже, что из–за всей этой котовасии с Курамой, мой поток чакры был нарушен и клон развеялся.

По–моему, разрушений стало ещё больше, и весь чистенький до этого котлован был просто завален валунами и кусками земли. Н-да… здорово мы тут «повеселились», надеюсь Саске это видел и покажет потом, как всё было, в своём гендзюцу. Всегда хотел увидеть своё превращение, а то даже «свидетели» перебивая друг друга, по–разному рассказывают всегда. А у Саске, думаю, будет сто процентная достоверность. Хоть буду знать, что происходило, а то стрёмно как–то, когда сам не знаешь, что наворотил.

Хотя, если приглядеться, какой–то лес справа странный… и я больше не ощущал скопления чакры…

— Блин, я думала, что подохну нафиг! — неожиданно из ворота выползла слизняшка Кацую, про которую я уже и забыл.

— А? Мы что, уже не в Конохе? — я задал вопрос самому себе.

Вот этим и опасны всякие провалы в памяти. Очнулся и «к чёрту подробности, страна–то какая?!».

Я вспомнил о Хинате и, сконцентрировавшись, нашел вдалеке отголоски её чакры. Наверное, Саске спас её с помощью своих медицинских и модифицированных техник, как спас Забузу!

— Ты не причинил никому вреда, когда стал девятихвостым, — успокоила меня Кацую.

— Это хорошо, теперь надо разобраться с ним и найти настоящего, — кивнул я слизняшке на Пейна, тот выглядел потрепанным, без банданы с взлохмаченными рыжими волосами и разорванном по диагонали «дизайнерском плаще» с освобождённой левой рукой.

— Покончим с этим! — сказал низким хорошо поставленным голосом главный из марионеток. Тело лучшего друга Нагато. Чем–то напомнило мне того клона, что я сделал, когда Саске покинул деревню со своим братом. Наверное Нагато было слишком тяжело расставаться со своим другом, раз он решился сделать из его тела марионетку, или он так напоминал себе, что его друг мёртв?

— Да, давай!

— Может, ты уже начал познавать боль? — поинтересовался Пейн. — Не зная их боли тебе никогда не понять людей… А если и поймёшь, это не значит, что они поймут тебя…

Да, вот тут я согласен.

— Отведи меня к твоему настоящему телу. Хочу кое–что перетереть с тобой с глазу на глаз!

— О, так ты догадался? — удивился Пейн. — Ты не перестаёшь меня удивлять. Однако, достаточно разговоров. Никакие твои слова ничего уже не изменят.